Одина – а опыта ей не занимать – объяснила тебе, что все новорожденные хрупкие здоровьем. Никогда нельзя заранее быть уверенным в том, что ребенок выживет. Тебе повезло, что Мукки вырос крепким, да и близняшки здоровы. А Виктору не было суждено дальше оставаться с тобой. Теперь он на небесах, вместе с моей малышкой. Господь взял их в рай.
– Мадлен, это просто слова, слова и ничего больше. Я даже не знаю теперь, верю ли я в Бога. Он отнял у меня ребенка. Ты слышишь это? Он отнял у меня ребенка.
Бережно поддерживая Эрмин, Мадлен усадила ее на стоявшую около камина деревянную скамью с разложенными на ней подушками.
– Я сейчас приготовлю отвар, от него тебе станет легче. Бедная Эрмин, ты же совсем заледенела. Погрей руки!
– Меня уже ничто не согреет. С того дня, как Виктора похоронили на перибонкском кладбище, меня постоянно бьет озноб. Бедный мой мальчик! Сейчас уже земля на его могилке промерзла, снегом ее засыпало. Какая это боль, Мадлен! Мне всего двадцать четыре года, а я не смогла родить здорового ребенка.
Эрмин почувствовала, что кто-то гладит ее по плечу. Это был Мукки. Темноволосый, с золотистой кожей, мальчик серьезно смотрел на нее, и в его темных глазах она различила острую тревогу.
– Не надо больше плакать, мама, – с грустью сказал он. – Папа скоро вернется и утешит тебя.
Подошли Лоранс с Мари, милые крошки с ясными голубыми глазками, их светло-русые волосы были перехвачены розовыми лентами. Поверх серых шерстяных платьев на них были надеты передники в цветочек. Девочки тоже казались необычно взволнованными, но не так, как Мукки.
– Эрмин, приласкала бы ты детей! – посоветовала ей Мадлен. – Вот, пришли, хорошо себя ведут. Хотят видеть свою маму.
И молодая кормилица подкрепила свои слова легкой улыбкой, в которой сквозило сострадание. От нее просто веяло добротой.
– Эрмин, ты мне как сестра. Я хочу, чтобы ты успокоилась. Весной мы могли бы съездить вместе помолиться перед статуей Катери Текакуиты[9] в базилике Сент-Энн-де-Бопре. Это недалеко от Квебека. Я там побывала до замужества, и со мной произошло что-то необыкновенное. Я и без того уже верила в Господа нашего Иисуса Христа, но там во мне проснулось желание посвятить свою жизнь Богу. Увы, моя семья решила по-иному. Я уверена, Эрмин, что как только ты посмотришь на лицо Катери, так сразу воспрянешь духом. Катери происходит из племени ирокезов, чуть было не лишилась жизни в том же возрасте, что и моя девочка, Шарлотта. Отцы-иезуиты посвятили ее в монахини. Было это почти триста лет назад, во времена правления Людовика XIV во Франции.
Воодушевление Мадлен тронуло Эрмин.
– Мы съездим туда, если тебе этого хочется, – вздохнула она.
– Дело не в том, что мне этого хочется, – возразила Мадлен, – нужно исцелить твою рану. Ведь у тебя, Эрмин, сердце кровью обливается.
Лоранс подалась вперед и принялась внимательно рассматривать платье матери, словно пытаясь найти следы крови. Мукки прижался лицом к ее груди. Мальчику было не по
Блаженная Катери Текакуита (Текакуита – «та, которая колеблется, но идет вперед» на языке ирокезов) (1650–1680) родилась на берегах реки Могавк, теперь на территории штата Нью-Йорк. Это первая индианка Северной Америки, причисленная к лику святых.
