style="font-size:15px;"> – Мне уже казалось, что ты никогда не придешь! – пожаловалась она. – Мне так тебя не хватало!
– Ничего, наверстаем упущенное, – заверила ее Шарлотта, крепко прижимая к себе. – У меня целых два выходных. Когда я сообщила патрону, что лично знаю Соловья из Валь-Жальбера, знаменитую певицу Эрмин Дельбо, он был потрясен.
На этот раз Эрмин перестала сдерживаться и беззвучно заплакала. Несмотря на всю свою боль, все свои тревоги, она вернулась в Валь-Жальбер, поселок-призрак, который убаюкивал рокот вод Уиатшуана. Ее охватило безумное счастье. Она знала, что будет биться до конца тем хрупким оружием, которым владеют женщины, когда защищают тех, кого любят.
Глава 4
Закон молчания
Валь-Жальбер, суббота, 9 декабря 1939 г.
Мирей сияла, излучая энергию. Ужин, который она готовила, должен был стать первым в длинной череде трапез в этом большом доме, засыпанном снегом и обдуваемом зимними ветрами. Прекрасное жилище, приютившее суперинтенданта[15] Жозефа-Адольфа Лапуанта[16] и его семью в золотое для Валь-Жальбера время, вступало в новый период жизни, подписав договор с пышущими печками, тяжелыми гардинами на окнах и радостным детским смехом. Ничто другое на свете не могло бы так согревать душу жизнерадостной экономки, готовой творить кулинарные чудеса, особенно во время рождественских праздников.
Пока никого не было в кухне, она пританцовывала на месте: несколько мелких прыжков, за которыми следовало покачивание бедрами – почтенные дамы Роберваля были бы просто шокированы!
– Наша Миминочка вернулась! – распевала она, помешивая соус. – А у Шарлотточки два выходных дня!
Из гостиной доносился гул голосов. Наверху слышались чьи-то шаги: наверное, Мадлен вступала во владение детской.
– До чего я люблю, когда что-то происходит, когда весело! – снова сообщила Мирей своим кастрюлькам.
Возможно, там, в Европе, шла война, но здесь, в Валь-Жальбере, царил мир.
Эрмин и Шарлотта, держась за руки, вместе вошли в кухню. Обе они, одна – белокурая, изящная, в синем домашнем платье, другая – сияющая от радости, в серой юбке и белой блузке, с темными волосами, затянутыми в узел на затылке и заколотом гребнями, являли собой очаровательное зрелище.
– Ой, у меня гости! – обрадовалась экономка. – Мадам что-то нужно на кухне?
– Нет, Мирей, – ответила Эрмин, – просто мы хотели побыть с тобой. Мне очень нравится смотреть, как ты стряпаешь. Ты по-прежнему слушаешь пластинки Ла Болдюк?[17]
– Ну конечно! – с воодушевлением ответила Мирей. В прошлом году в Шикутими Симон купил мне две новые пластинки, она записала их в 1936 году. Полный восторг! Песню «Канадские переселенцы» я знаю наизусть… «По Онтарио я ехал и куплеты сочинял, чтоб быстрее сердце билось и мотор не отставал…»
Прижав руку к груди, бравая немолодая дама вкладывала всю душу в исполнение песни, а ее акцент ни в чем
Суперинтендант – заведующий церковным округом. (
Суперинтендант Жозеф-Адольф Лапуант покинул свой пост в ноябре 1926 года. Целлюлозно-бумажная компания в Шикутими построила для него в 1919 году роскошный особняк на улице Сен-Жорж. Возле приходской школы в подлеске еще сохранились развалины этой резиденции.
Ла Болдюк, или мадам Болдюк (настоящее имя Мари-Роз-Анна Травер, 1894–1941), канадская певица и композитор, в своем творчестве сочетала традиции ирландской и квебекской музыки.
