был на месте, а вот вместо Амона на переднем плане красовалась неровная вспышка света.
– Твоя шкатулка не может запечатлеть мой образ. В этом мире я всего лишь ожившая тень.
– Скорее уж ожившая сверхновая, – пробормотала я, листая испорченные снимки.
Тем временем Амон напряженно вглядывался в других путешественников.
– Каким я тебе кажусь, Юная Лилия? – неожиданно спросил он.
– Не знаю. В смысле, мне трудно подобрать тебе определение. Египетский бог? Мумия? Человек? Призрак? То есть я подозреваю, что ты бессмертен, но для полноценного досье этого маловато.
– Нет. Я хотел спросить, что не так с моей внешностью?
– Гм… Да вроде все так.
По крайней мере, моих одноклассниц все точно устроило бы.
Амон нахмурился.
– А в этом… аэропорту есть покои для омовения?
– Ты хочешь принять ванну? – растерялась я.
– Нет.
– О, – до меня наконец дошло. – Да, конечно, здесь есть уборные.
– Но мне не нужно ничего убрать…
– Нет-нет, это просто название, – я огляделась и заметила неподалеку нужный значок. – Видишь того парня? Он как раз идет в мужскую уборную.
– Ты подождешь меня здесь?
– Конечно.
Проводив Амона взглядом, я пару секунд бесцельно топталась на месте. Затем мне в голову пришла новая идея. Поддавшись порыву, я направилась к киоску, в котором торговали всякой мелочовкой, и приобрела пару берушей. Амона наверняка повеселит это изобретение двадцать первого века.
Мне как раз пробивали чек, когда в желудке завязался уже знакомый узел – будто там скрывался невидимый якорь, и теперь за него настойчиво дергали. Я поспешно вернулась в зал ожидания, но наши места уже заняли, а Амона нигде не было видно. Я нервно завела за ухо прядь и принялась оглядываться по сторонам.
Внезапно тянущее ощущение пропало. Я знала, что оно как-то вызвано Амоном, и его резкое исчезновение меня насторожило. Однако не успела я разволноваться, как кто-то тихо окликнул меня по имени.
– Амон?! Что… что ты сделал?
От мешковатых штанов и ветровки не осталось и следа. Я быстро оглянулась по сторонам и поняла, где он взял новую одежду. Из мужской уборной друг за другом вышли трое парней, на которых красовалась какая-либо деталь отцовского гардероба. Все трое пошатывались и обводили зал ожидания пустыми взглядами, а один меланхолично теребил бывшую папину футболку.
Однако тот факт, что Амон каким-то чудом уговорил их поменяться одеждой, совершенно мерк перед его новой прической. Точнее, ее принципиальным наличием. К ослепительной улыбке и сияющим глазам теперь прилагалась густая шевелюра.
– Это что, парик? – я привстала на цыпочки и с подозрением подергала его за выбившуюся прядь, но та сидела крепко.
– Это мои собственные волосы. Они выглядят правильно?
Правильно? Если до этого Амон выбивал сто
