Сидни немного нервно ухмылялся, Райан выглядел невозмутимым и доброжелательным. Ульрих чистил ногти кончиком ножа и на картёжников не смотрел. Рауль поставил локти на стол; он чувствовал себя так, словно играли на него. Сидни перетасовал колоду первым. Рауль не удержавшись, заглянул в карты Райана. Расклад тому выпал очень хороший… Ещё бы одну карту, и он стал бы идеальным. Тем не менее, своим преимуществом Райан то ли не смог, то ли не захотел воспользоваться – первый кон сыграли вничью.
Ульрих закончил с ногтями и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула. Теперь тасовал Райан. Но, видно, он не умел сдавать с выгодой для себя, или, может, удача решила кинуть взгляд куда-то в сторону, но на этот раз карты были лучше у Сидни, и тот свой шанс не упустил. Когда они, поторговавшись, открыли их, у того вышло три пятёрки против десятки и валета Райана.
Однако если Танни и смутил проигрыш, тот он не показал вида и самым невозмутимым голосом предложил сдавать. На этот раз Рауль не стал смотреть, что там у приятеля – отчасти из суеверия, отчасти потому, что всё равно ничего не смог бы поделать. Карты ложились на стол, и если бы охранники играли на деньги или очки, то можно было бы сказать, что ставки всё повышались. Наконец карты были открыты. У Райана оказалось каре.
– Последнюю, решающую? – Райан сгрёб тонкие пластиковые прямоугольнички со стола и принялся тасовать. Сидни кивнул, облизывая губы.
Райан сдал. Сидни ёрзал на стуле, как будто тот покрылся шипами, похоже было, что хмель из него успел повыветриться. Глаза Райана были холодными и непроницаемыми, как у кошки или змеи. Никакого азарта в них и близко не было, там светился один лишь голый расчёт. Рауль мысленно скрестил пальцы. Если Райан за эти три кона успел изучить колоду, если его прошлый выигрыш не был везением…
– Открываем? – спросил Райан.
– Ещё по одной.
Танни кивнул. Дверь распахнулась, пропуская пришедшую за посудой подавальщицу, Рауль на мгновение отвлёкся… Позже он так и не смог решить, видел ли он незаметное движение Сидни, или просто воображение дорисовало ему, что было за мгновение до того, как Райан выкинул вперёд руку и поймал противника за запястье.
– Ты чего? – Сидни дёрнулся, но десантник держал крепко. Ульрих протянул свою лапищу, перехватил кисть Сидни и развернул её ладонью вверх. В ладони лежала карта, минуту назад ушедшая в отбой.
– Если уж плутуешь, делай это так, чтобы никто не заметил, – Райан спокойно сложил свои карты в стопку и отложил в сторону. – Девчонка моя.
Ему никто не возразил.
Для, так сказать, неформального общения с противоположным полом имелась специальная комната – каморка по соседству с караулкой, с топчаном внутри и, слава богу, обычной, а не решётчатой дверью. Когда Райан вошёл в комнатку, девчонка уже была там. Она сидела на топчане, забившись в самый уголок, подтянув к груди острые колени и обхватив их руками, с которых ещё не сошли синяки. Танни запер за собой дверь, положил ключ в карман, и глаза девчонки тут же стрельнули на этот карман, а потом – на кобуру у десантника на поясе. Однако она не шевельнулась.
