поговорили о погоде и о хорошем урожае хлопка, ожидаемом в этом году.
– Слава Аллаху, Дильбар в этом году не поедет на хлопок – сказал Эргаш.
– Да! В эту осень у нее будут совсем другие заботы. – С улыбкой ответил Махмуд.
Дильбар покраснела и готова была сквозь землю провалиться. Заметив ее смущение, Мансур протянул ей яблоко:
– Попробуй, какое оно спелое! Если посмотреть через него на солнце, то можно семечки увидеть.
– Вы шутите?
– Нисколько. Вот, подойди сюда. Ну-ка, глянь.
Дильбар вышла из тени виноградника и посмотрела через зеленовато-желтый плод на яркий солнечный диск. Яблоко действительно стало почти прозрачным.
Длинные столы, установленные в 3 ряда, упирались в короткий – четвертый, расположенный перпендикулярно к ним. Он был предназначен для жениха с невестой и их родителей. К тополям привязали ковры – получилось какое-то подобие зала. Множество электроламп ярко освещали свадьбу. Небольшой, «живой» оркестрик громко играл национальную музыку. Перегороженный уличный проезд, обильно политый и чисто выметенный, преобразился в сверкающую праздничную сказку…
Нежное детское личико спокойно, непривычно и трогательно лежало на груди Мансура.
– Я никогда тебя не обижу. Ты всегда будешь под моей защитой… – разглядывая сонную безмятежную девушку, Мансур обещал ей вечную заботу.
Словно услышав его внутренний голос, Дильбар улыбнулась и, открыв глаза, плотнее прижалась к мужу, обнимая свободной рукой его за талию:
– Я так люблю Вас, Мансур-ака… (ака – дядя)
– Тебя! Тебя! И – просто – «Мансур»! Повтори!
– Нет, нет! – Дильбар покраснела и счастливой бабочкой вспорхнула с кровати.
Теперь после работы Мансур торопился домой. В одной руке – арбуз, в другой – мясо, помидоры, зелень.
Дильбар бежала к нему навстречу со счастливой улыбкой, обнимала за шею и целовала в щеки, в губы, в глаза…
Они часто ходили в гости к родителям, к друзьям, или в кино. Многолетняя «зубная» боль, мучившая душу, куда-то исчезла, оставив, наконец, Мансура в покое.
– Диля, мы в субботу идем к Левиным – у него день рождения.
– А во сколько?
– К шести. Стол будет на улице, так что приготовь кофточку. – Мансур поправил галстук перед зеркалом и направился к двери:
– Хай, Дильбарджен, я – на работу!
Дильбар, как всегда, тут же оказалась перед любимым и с готовностью подставила губы. Не успел Мансур обнять девушку, как она вдруг начала безвольно оседать. Мансур подхватил побледневшую жену и понес к дивану:
– Что?! Что с тобой! Дильбарджен! – вернувшись из кухни со стаканом воды, он в страхе опустился перед ней на колени:
– Ну же! Очнись! Миленькая! Несколько капель соскользнули с его пальцев, коснулись серых щек и каких-то неестественных голубоватых губ.
