парня. И безрезультатно…
– Я знаю…
– И ты…
– Или мы с тобой поженимся, или нам обоим не жить…
Горькое разочарование разливалось по мертвенно-бледнеющему личику Алии. Безраздельная жалость к самой себе заполнила все ее еще юное существо. За порогом жалкой хижины, в которой она очутилась вовсе не по собственной воле, остались все ее несбывшиеся надежды на беззаботную и счастливую жизнь. Отец своего согласия не даст. А от нее могут попросту избавиться, навечно прикрыв ее ротик.
– Когда твой отец узнает, что станет дедом, он будет посговорчивее и не захочет, чтоб твой несмываемый позор пал на всю его семью…
Не сразу до Алии, потрясенной дикостью ситуации, в которой она оказалась, дошел смысл его слов. Она крупно вздрогнула, притопнула в ярости негодующей ножкой, кинула на парня уничижающий взгляд:
– Ты не посмеешь взять меня силой!
– У нас с тобой не остается иного пути…
Словно подтверждая, что он не шутит, джигит сурово нахмурился и потянулся рукой за плетью. Если бы в тот момент девушка могла хотя бы предположить, что ее «женишок» сам трясется от страха и весь его устрашающий вид – одна лишь видимая ее глазу обманчивая оболочка, она повела бы себя иначе. Ей стоило еще немного побороться, показать ему свое превосходство, и Аслан непременно отступил бы. Сомнения и колебания могли окончательно сломить его волю. Дал бы парень задний ход, и Алия смогла бы вырваться из, казалось бы, патовой ситуации.
Если бы она ведала, что за его бравадой скрываются неуверенность и липкий страх, бросающий парня в холодный пот.
– Если ты мне не подчинишься, я забью тебя…
На свою беду, с подоконника спрыгнула кошка, лениво мяукнула и, томно выгибаясь, обтерлась об ногу хозяина.
– Смотри! – Аслан носком туфли отшвырнул от себя ласкающееся к нему животное и с размаху перетянул кошку плетью, ломая ей хребет.
Животина дико взвизгнула, таща за собой задние лапки, поползла к двери, оставляя за собой кровавый след. Всю свою злость, раздражение и досаду, весь свой страх парень выместил на несчастной кошке, сполна отыгрался на ней. Джигит почувствовал, что ему стало чуточку легче, и снова угрожающе приподнял плеть.
– Ну? – Аслан недвусмысленно ткнул камчой, провел ею по груди резко отдернувшейся назад девушки.
– Не надо… я сама, – Алия сдалась.
С самого детства привыкшая к аккуратности, сгорая от смущения, она бережливо развесила одежду на спинке одного из двух имеющихся в хибарке колченогих стульев.
– Я сама… – боли девушка не выносила: ни своей, ни чужой.
Суетливо расстегивая пуговицы на рубашке, Аслан не мог оторвать от девушки своих восторженно-восхищенных глаз. Ему казалось, что перед ним стоит само совершенство, богиня, неземное существо.
– Ну же,
