огромный четырехмачтовый галеон. Видимо, он был построен еще до всемирного потопа, потому что с каждого борта у него было по сорок восемь пушек. Вход во дворец также был переделан и прорезан в борту корабля, примерно на третьем ярусе сверху, и оснащен широченной лестницей, поднимающейся от палубы небольшого фрегата.
На вершине лестницы нас встретили королевские пажи, которые должны были сопроводить нас в приемную короля. Идти пришлось чуть ли не через весь корабль, и по пути я смог вдоволь налюбоваться сокровищами этого мира: железные рыцарские доспехи, мечи, топоры, алебарды и прочее средневековое оружие было развешано вдоль по проходу до тронного зала, а кое-где даже попадались статуи из бронзы.
Тронный зал был изысканно уставлен бархатной мебелью по кругу, а в центре оставлено большое пространство для визитеров. Трон стоял на высоком помосте, был обшит мехами, окован железом и выглядел очень впечатляюще и величественно, в отличие от человека, его занимавшего.
Король был на вид лет пятидесяти, невысокого роста, очень худой и на вид весьма болезненный. Рыжие волосы добавляли бледности его коже. Одет он был в красный бархат с железной отделкой. А на голове его была массивная высокая железная корона с острыми шипами.
– Дон Алехандро де Хонор и сеньора Кет! – объявил глашатай, как только мы пресекли порог королевского зала.
Мы проследовали до центра помещения, где мне пришлось слегка одернуть Кет, потому что она решила идти до самого трона, за что я и был удостоен испепеляющего взгляда. Отвесив по поклону, мы встали в ожидании того, что припас для нас король этого необычного государства. Несколько минут он молча нас изучал, а затем сказал:
– Дон Алехандро и сеньора Кет, мы весьма признательны вам за помощь как в медицинских, так и в военных делах, – голос короля был усталый, скрипучий и совершенно равнодушный. – Посему я решил присудить вам награду за отвагу и мужество.
– Спасибо! – крикнула Кет, и я чуть не провалился под землю от потрясения.
– Мы вам очень благодарны, ваше величество, – я постарался поправить положение, надеясь, что король ничего не заметит.
К моему удивлению, король и ухом не повел, а в зал тем временем внесли друг за другом две подушечки, на которых находилось по золотой медали и одной железной монете.
Вот так иногда и бывает, золото становится всего лишь безделушкой, а железо превращается в золото. Но зато монету, которую нам выдали, называли железной маркой, и это была самая крупная монета на острове. На нее можно было прожить почти неделю, ни в чем себе не отказывая.
Медали закрепили у нас на груди, и Кет раздулась от гордости. А меня эта церемония почему-то угнетала. Я посмотрел на короля, и мир потерял краски, а все будто замерли, вновь и вновь удары сердца напоминали мне о том, что оно все еще бьется. Но корона короля упорно отказывалась отдавать свой цвет, напротив, на ней горел золотой отпечаток ладони,
