що ж? То вин писав, а вин ще ничего добраго не робив.
– То-то не робил! Это знаешь, что написано там?
– Та кажу ж тоби, чортив москаль, що не знаю – я не письменный, – сердится Заступенко.
– А вот что написано: это иже, а вот это – аз?
– Так що ж коли иже та аз? А що воно таке се бисове иже та сей чортив аз?
– Ну, хохол, так хохол и есть! Безмозглый – мозги с галушками съел.
– Та ты не лайся, а кажи дило.
– Дело я и говорю: иже – значит император, а аз – Александр. И выходит – императору Александру.
– Те-те-те! От вигадав бисив сын.
В разговор вмешивается донской казак, который предлагает новое толкование буквам, написанным на фронтонах павильона.
– Ты говоришь – иже – инператор; а я думаю – не инператор, – обращается он к гусарику.
– А что ж, по-твоему?
– А вот что, брат. Кто строил эти палаты-то?
– Он, француз, знамо.
– Так как же, по-твоему, себя-то он и обидит? Не таковский он человек, чтоб обижать себя. А он вот какую штуку придумал: одна-де каланча пущай будет ваша, к примеру, русская; на ней аз будет стоять – Александра, значит, Павлович; а на другой-де каланче я сам себя напишу… И написал иже… А знаешь, что такое иже? А?
– Иже и есть!
– То-то! Не совсем с того хвоста… Слыхал ты об антихристе?
– Ну что ж! Слыхал.
– А кто антихрист?
– Он – Апалион, – это всякий знает.
– Ну, так вот и знай: в Священном писании иже и есть антихрист… «иже, – говорит, – придет соблазнять людей и покорити их под нозе ног»… Вот что!
И гусарик, и Заступенко объявили протест против этого толкования и за разрешением своего спора обратились к батюшке, который тоже стоял на берегу и задумчиво глядел на Тильзит, в котором виднелось необыкновенное движение.
Гусарик подошел к батюшке под благословенье и спросил:
– Скажите, батюшка, зачем это он написал там иже?
– Какое иже? Это не иже, любезный, а французское наш – «Наполеон», значит; а это аз – «Александр».
– Об аз-то, батюшка, я и сам догадался, а вот иже-то меня сбило… Покорнейше благодарим, батюшка.
И гусар, почесав в затылке, отошел к товарищам, чувствуя свое посрамление.
В другой группе солдатиков шли не менее оживленные толки о том, зачем он, Наполеон то есть, назначил свидание с царем русским непременно на воде, а не на земле.
– Зачем! Знамо зачем – от гордости… Он теперь думает о себе, что ему черт не брат, – ну и ломается, как свинья на веревке, – говорит солдатик с Георгием.
– Это точно, что ломается, – вторит другой.
– Затесавшись эта ворона в чужие хоромы и говорит нашему царю: «Жди, – говорит, – русский царь, меня в гости».
– Ишь ты! А вот чего
