style="font-size:15px;"> – Нет, нот у меня нету. А кто автор? Я думаю – Любовь, кто же еще?
– Любовь? – повторила Мари, – это что же, вы сочинили?
– Человек ничего не сочиняет, – Луи отложил лютню. – Что может создать жалкий человечишка? Грешить – сколько угодно… Любовь, только любовь…
– И все же, это ваша мелодия? А стихи?
– Да, если хочешь, – наконец сдался он.
– Я хочу знать о вас больше, – уверенно сказала она.
– Ради бога, разве я против? – смеялся он.
– А на скрипке вы еще играете?
– Редко, но бывает.
Мари вновь очутилась у окна, взволнованно ворошила прошлое, глядя невидящими глазами во двор.
Луи подошел к ней, тоже стал смотреть в окно.
– Чему ты улыбаешься? – спросил он.
– Я вспомнила, как вы меня рисовали, – тихо ответила она, – где эта картина?
– В Куломье, в моей комнате.
– Вы никому ее не показывали?
– Я же дал слово. Но мне никто не запретит смотреть, правда?
Мари вдруг застыдилась:
– Зачем это? Отдайте ее мне.
– Ну уж нет, – он лукаво улыбался.
– Луи, мне стыдно, тем более прошло время.
– Время – это миф, – спокойно возразил герцог и больше не сводил сияющих глаз с лица Мари.
– Нет, – упрямилась она, – мы меняемся, значит, оно реально. Вы представить себе не можете, сударь, как я устала… устала от вечной неопределенности.
Мари не могла бы объяснить, что заставило ее признаваться ему в своих личных переживаниях. До этой минуты она даже не думала, что с герцогом можно поговорить вот так откровенно: есть ли ему до этого дело? И вот, она неожиданно призналась ему в том, что угнетало ее уже не один год.
Луи продолжал пристально смотреть ей в лицо. Ее слова, казалось, не удивили его, и он понимающе заметил:
– Не знаю, есть ли определенность в действительности, но, дорогая, зачем же так? Твои дела обстоят куда хуже, чем я думал.
– Что же вы думали? – заинтересовалась она.
– Тебе это не нужно. Какой же определенности ты хочешь?
– Это сложно объяснить, – опуская голову, отстраненно сказала она.
– Послушай, разве я не в состоянии тебе ее дать?
Мари подняла на него глаза и улыбнулась:
– Ваша уверенность потрясающа.
Луи взял ее за руки.
– Я знаю, что тебе нужно, не удивляйся и не смейся.
– Вы уверены? – она все же смеялась.
– Абсолютно, – не сомневался Луи, – я готов поклясться, что знаю, чем угодить тебе, знаю, чего ты хочешь…
Она не выдержала откровенного взгляда, вновь ее ресницы опустились. Луи стоял так близко, что почти обнимал ее, и Мари, пребывая в нерешительности, невольно положила ему ладони на
