дороги в заповедник плохие, сплошь глина. Ее размоет и тогда увязнет любая машина. А водителей, желающих ночевать на полдороги к дому, пока в Приморье не обнаружилось. Вы там не очень голодные?
Я прислушалась к урчанию в животе.
– Лично я в общаге ко всему привыкла, легко могу еще пару дней не есть. Но вот Хенри с Норбертом… Они целый день там, в тайге, голодные. Мне кажется, они просто прибьют меня, когда вернутся и не обнаружат ужина.
– Попробуй поговорить с ними. Скажи Хенри, что мы все решим.
– А мы решим?
В это верилось с трудом.
– Конечно решим, нам просто деваться некуда… – вздохнула Наташка и отсоединилась, пообещав связаться со мной, как только появятся новости.
Вот интересно: ситуация только усугубилась, но от того, что в сотнях километров отсюда, во Владивостоке, есть человек, который за нас переживает и изо всех сил пытается помочь, стало легче.
Хенри с Норбертом, как и ожидалось, вернулись голодные и злые. Они молча выслушали мою сбивчивую речь на плохом английском. Я, как и велела Наташа, пообещала, что мы все решим.
Хенри буркнул только: «Я надеюсь». И спросил, в курсе ли Жуковский. Потом они ушли отдыхать к себе. А я отправилась вниз. В комнату, которая служила егерям гостиной. Все обитатели кордона, кроме Пустова, уже были здесь. Они снова сидели за столом и пили водку. Видимо, такова местная традиция. С ними был еще симпатичный мужчина, темноволосый, с ярко-зелеными глазами, которого я раньше не видела. А миловидная блондинка средних лет подавала к столу закуски. Не трудно было догадаться, что это родители маленького Владика.
Мне ничего не оставалось, кроме как присоединиться к этой веселой компании. В конце концов, я и впрямь продюсер, и договариваться с этими людьми – действительно моя работа. Точно также как работа Хенри и Норберта – почти круглосуточные съемки в заснеженной тайге на ледяном ветру. Или под палящим солнцем знойной монгольской пустыни, как на прошлом их проекте. Недаром у наших немцев такие обветренные загорелые лица.
Стоило мне подойти к столу, как мне тут же подвинули стул и налили рюмку. Пить я, естественно, не собиралась. Но демонстративно отказываться не стала. Пусть себе стоит стопарик, ни к чему нам отрываться от коллектива. А под шумок буду себе лимонад прихлебывать. Ээээ… А здесь вообще-то есть лимонад?
Неожиданно мне на выручку пришел папа Влада.
– Хотите зеленого чая?
Я взглянула на него с благодарностью и кивнула. Выяснилось, что папа Влада не кто-нибудь там, а полковник спецслужб. А еще он был единственный кроме меня на этом празднике жизни, кто сегодня не пил водку. Правая нога Александра, так звали полковника, была забинтована, и передвигался он при помощи трости. Матвей Иванович шепнул мне, что полковника ранили на задании.
Во втором часу ночи приехал наконец Пустов. И с порога заявил, что ему нужно сказать мне пару слов «по делу». Мы вышли в коридор. Далеко уходить с ним я, наученная горьким опытом, боялась.
– Вы решили вопрос с деньгами? – спросил он, обдав меня
