фраза произвела на мегеру самое сильное впечатление. Она слегка побледнела, сбавила тон и сказала: – По-видимому, сегодня у мадам расшалились нервы, ведь я неизменно проявляла по отношению к ней всяческое уважение. По поводу того, что мне хотелось ей продать, я, возможно, слегка погорячилась, но это еще не повод для того, чтобы вести себя со мной как с человеком, совершившим страшное злодеяние. Я готова откланяться.
Эти речи Меротт оказали на господина Лонгваля и других домочадцев весьма благоприятный эффект.
Мадам Лонгваль, со своей стороны, почувствовала, что воинственная старуха отказалась выдавать ее тайну, по крайней мере на данный момент, и настаивать не стала.
– Это правда, Гортензия? – спросил ее муж.
– Почти. Я допускаю, что поддалась чувствам, по ошибке подумав, что слова этой дамы таят в себе угрозу.
– И что нам теперь делать?
– Прогнать ее, и дело с концом.
При этом слове, «прогнать», Меротт почувствовала себя так, будто ее хлестнули по лицу. Она выпрямилась, но мадам Лонгваль окинула ее столь свирепым взглядом, а заместитель королевского прокурора так внимательно присмотрелся, что старуха вновь проявила смирение и сказала: – Не трудитесь меня прогонять, я же сказала, что ухожу.
И Меротт медленно, не без театральной, тщательно рассчитанной величественности, покинула салон, не удостоив присутствующих даже взглядом.
Когда она ушла, господин Лонгваль не удержался и сказал: – Какая странная старуха!
– Эта женщина, должно быть, жутко опасна, не исключено, что в прошлом она пережила какую-то страшную драму, – заметил заместитель королевского прокурора. – Надо будет присмотреться к ней повнимательнее.
После этого все бросились успокаивать мадам Лонгваль, полагая, что ее охватил необъяснимый ужас.
VI
На следующий день, в восемь часов утра, на окраине деревни Буска, по пустоши, известной как ланды Пезу, единственным обитателем которой был городской живодер, прогуливались четыре человека.
Позже к северу от этих ланд был построен ипподром, где в апреле и ноябре стали проводиться скачки, за которыми пристально следило Общество содействия Бордо.
Но в 1815 году это было пустынное место, поросшее вереском, дроком и кое-где купами чахлых, приземистых деревьев.
В двух шагах от одной из таких рощиц и прогуливались четыре упомянутых нами человека. Ими были не кто иной, как Гектор де Вертей, два его секунданта и хирург, которого они с собой привезли.
Именно там должна была состояться дуэль между Гектором и маркизом, которой так пыталась помешать Меротт.
Время от времени Вертей поглядывал на часы.
– Господа, – наконец сказал он, – уже восемь с четвертью.
– Господин де Матален слишком злоупотребляет правом заставлять себя ждать, – сказал первый секундант.
– Даже время, предусмотренное дуэльным кодексом, и то вышло, – добавил второй.
– Так
