ей известны такие тонкости, которым можно научиться только у разных учителей, когда каждый привносит свой стиль и свои фантазии? Сколько еще мужчин побывало в объятиях этой упоительной Венеры, сколько их клали голову ей на грудь, оставляя там свою печать? Впрочем, она оставляла еще больший след…
Так она ему отомстила.
И заставила его позабыть о соперниках в лихорадке наслаждения. Она была все время новой. Непонятно, как им это удавалось, но то, на что они осмеливались вдвоем, приобретало оттенок волнующей инициации.
Она откинулась на подушки, прекрасная в своей наготе, и волосы рассыпались, словно закрывая тело прозрачной вуалью. Он отвел этот покров, освобождая белоснежные плечи и грудь, которую он так любил целовать. Губы Жоффрея заскользили вниз по прекрасному как у мраморной богини, телу, туда, где белизна переходила в золотистую сладостную тень.
Тихонько и жалобно постанывая, неузнаваемая в своей беспомощности, она подставляла его поцелуям трепетную и желанную женственность. Это была безоговорочная капитуляция, и он понял, что она его больше не боится и приняла в нем равного себе партнера в любовной игре.
Сегодня он стал не повелителем, а другом, милым и соблазнительным, и у нее больше не было перед ним никаких обязательств, кроме вечерних наслаждений, преподнесенных от души и великолепно разделенных. И это придало их отношениям оттенок бесшабашной легкости.
А он подтрунивал над ее горячностью и самоотдачей, и оба, опустошенные и завороженные, чувствовали себя друзьями-заговорщиками. И это чувство давало им огромное преимущество: они могли отодвинуть на задний план все заботы, кроме необходимости наслаждаться досыта, до блаженной усталости, и возрождать друг друга к жизни простыми словами, сказанными на ушко.
– Тебе было хорошо?
– Волшебно!
– Ты больше меня не боишься?
– О! Еще как!
– Тогда… ты пытаешься свести меня с ума и поработить своими чарами!
Она смеялась, а он бессчетными поцелуями подтверждал, что без ума от нее, что бесконечно счастлив с нею, что ни одна женщина не давала ему столько. И поддразнивал: теперь ему понятно, почему все мужчины к нему ревновали и хотели его убить. Ведь он обладает бесценным сокровищем.
И им казалось, что в их отношениях наступили свобода, ясность и радость.
– Ах, если бы мы могли все время жить на корабле, в плавании, чтобы перед нами простиралось море… – вздохнула Анжелика.
– Ничего не бойся. Нас и на земле ждет много хорошего.
– Не знаю, я словно вижу сон… но мы приближаемся – и то, о чем мечталось, удаляется и становится недостижимым. Все, что отделяло меня от мечты, вдруг возникло передо мной, я вспомнила все, что давно забыто, и людей такими, какие они есть. Я их знала слишком хорошо.
– Да ты себя саму плохо знаешь. Все это только видения… – настаивал он. – Ты смотришься в прошлое, как в зеркало. Но не понимаешь, какая сила
