умереть, если понадобится, только не вдали от него… только не вдали от него! И тогда его словно озарило: он вдруг понял, чем был для нее и какой любовью она его любила – любила всегда, несмотря на пятнадцатилетнюю разлуку. Ее порыв заполнил пустоту, что мучила его, когда он думал, что она безразлична к его памяти.
А потом? Как передать это ощущение выздоровления, обновления? Едва он урегулировал гнусную историю с Демоном Акадии, успокоил местных жителей и приготовился к отъезду, как они остались вдвоем, с глазу на глаз. Она его заинтриговала, за ее спокойной улыбкой и рассудительными словами угадывался совсем другой человек. Тогда она еще себя контролировала.
Но когда они покинули эти проклятые берега и отплыли в Квебек, эйфория победы ее преобразила. Своим безудержным весельем она очаровала всех. С французами, поднявшимися на борт, она острила, рассказывала забавные истории, смеялась. Можно было подумать, что флот Пейрака отправился не в военную экспедицию, а с любовным посольством по случаю царственного брака, призванного скрепить печатью вечный союз. Она задавала тон, и кончилось тем, что весь экипаж начал шутить и у всех поднялось настроение. Она всех заставила пролезть сквозь игольное ушко.
Оставив землю далеко позади, они плыли, свободные и уверенные в себе. Небо и море отливали жемчугом, острова в заливе поблескивали как драгоценности.
Анжелика смеялась, забавляясь всем, что бы ни сказал Вильдавре, строила множество планов. Она словно позабыла обо всем, что еще было в ее жизни.
А он узнавал в ней ту Анжелику, какой она была при дворе Франции: дерзкую светскую львицу, одну из «тех других».
«В Квебеке она произведет фурор…»
Ему захотелось проникнуть в ее прошлое, больше узнать о том периоде ее жизни, который был ему неизвестен. Что составляло тогда ее жизнь? Ему нужно было знать все, даже те вещи, что он яростно отметал, словно не желая понимать, какова была мера ее предательства.
И вот горечь, язвительность и худшие из видений сдали свои позиции. Стена рухнула, и, похоже, рухнула из-за дьяволицы. Теперь для него имело значение только то, что Анжелика здесь, она жива и пылко его любит, а он в любой момент может явиться к ней и ее обнять.
Остальное не имело значения. Но порой так хотелось узнать все тайны ее жизни, хотя бы для того, чтобы стать ей ближе.
«Моя жена!»
Жоффрей де Пейрак чуть опустил лампу, любуясь сверкающим кольцом на пальце Анжелики.
Потом встал на колени и перецеловал все ее пальчики один за другим.
Как же крепко она спала! Он даже забеспокоился. Всякий раз его охватывал безотчетный страх.
Поставив ночник на круглый столик возле алькова, он наклонился еще ниже, стараясь уловить хоть какой-то трепет жизни в ее лице и ощутить слетающее с губ дыхание. И с иронией себя выругал. Он столько раз видел на лицах признаки агонии и отвратительную, ледяную печать смерти… Зачем же искать это клеймо на прекрасном
