впечатление «готического». Оба здания украшены стрельчатыми оконными проёмами, пинаклями и многогранными башенками, венчающими фасады, отдаленно напоминают средневековые сооружения – показательный пример того, как на архитекторов, середины 19 века оказало влияние не только готическое прошлое немецкого города 13 века, но и новейшие русские культурные влияния. Дело в том, что прямым прототипом Большой гильдии в Риге, стало здание Придворных конюшен в Петергофе (Россия, 1854, арх. Н. Л. Бенуа).
Влияние на архитектора К. Бейне оказали также известные сооружения 19 века в других странах Европы: «Готик Хаус» (Бад-Гомбург, Германия, 1826, арх. Г. Моллер) и замок Бабельсберг (1835, арх. К. Ф. Шинкель, Потсдам, Германия). Эти же влияния можно видеть и в другом рижском здании в стиле неоготики архитектора Г. Шееля (1868) на бульваре Райниса, 13, где теперь расположено посольство Германии.
Межкультурные связи легко угадываются и в здании Лифляндского рыцарства (1867 г., архитекторы Р. Пфлуг и Я. Бауманис, теперь – это здание Латвийского Сейма). В облике сооружения явно чувствуются ренессансные формы флорентийского палаццо Питти (арх. Ф. Брунеллески, середина 15 века). Выбранные прототипы не случайны: в эпоху Возрождения Венеция была республикой богатых купцов и мореплавателей, а во Флоренции абсолютную власть осуществляло богатое семейство герцогов Медичи. В середине 19 века купечество Латвии (тогда – российской губернии Курляндии) разбогатело настолько, что могло строить массивные рустованные здания с большими циркульными окнами, подобно палаццо Медичи-Риккарди во Флоренции (1460, арх. Микелоццо, Италия).
В последующие 60-е годы 19 века в рижской архитектуре процветали формы, подражающие классицизму, что говорит о некотором повороте к рационализму внутри самого эклектизма.
Дело в том, что в эпоху эклектики ордерная система не является главенствующей. Мышление архитектора теперь подчиняется не канонам французского классицизма, а соотносится с теми эпохами, чьи формы воспринимаются как олицетворение ценностей, к которым стремятся люди нового времени. Ордерную систему архитекторы используют теперь лишь как традицию. Связь с архитектурным стилем становится чисто внешней, основанной на механическом сочетании элементов, а не на их органическом единстве. Это наблюдается во всех европейских городах, в том числе, и в Риге. Теперь зодчий не создает оригинального сооружения, а лишь более широко и свободно выбирает прежние формы, в данном случае, ордерную систему, но не как необходимость, а лишь декоративный элемент.
Посмотрим на то, как «рационалистические» отклонения в рижской эклектической архитектуре проявили себя во второй половине XIX века.
В 1863 году немецкий архитектор Л. Бонштедт, работавший в Германии и в России (в частности, в Риге) строит Первый рижский театр (теперь – здание Латвийской Национальной оперы). По своему внешнему виду это здание очень напоминает Концертный зал в Берлине
