– подданных или граждан. Эта дилемма занимала политических философов в течение столетий. Например, Ж.-Ж. Руссо в сочинении «Об общественном договоре» утверждал, что истинное назначение правительства – найти форму сообщества, которая защитит личность и достояние каждого члена сообщества и в котором каждый индивид, связывая себя с целым, мог бы, однако, повиноваться самому себе, сохраняя ту же степень свободы, которой он обладал в «естественном» (т. е. догосударственном, первобытном) состоянии.
В современной политической теории данная проблема остается столь же острой, проникая во все области политического процесса. Соответственно вопрос о содержании политической свободы является важнейшим и в самой политике, и в теоретической рефлексии о ней. Еще в 1927 г. Дж. Кэтлин в книге «Наука и метод политики» отмечал: «Весь политический процесс возникает из следующего парадокса: для того чтобы обеспечить свободу в одном направлении, мы должны налагать ощутимые узы, подрывающие наше чувство всеобщей свободы». Вне этого парадокса политики не существует, поскольку она просто не могла бы возникнуть. Иными словами, свобода для человеческих существ возможна только путем гарантирования «права свободы», что само по себе уже означает известное ограничение.
Если в период традиционных монархий этот парадокс практически не ощущался, то с возникновением идеи конституционализма он резко выдвинулся на передний план. Конституция призвана защищать всеобщую свободу, однако в действительности она ее отрицает, утверждая властный порядок и тем самым давая преимущество политической элите путем предоставления права распоряжаться в определенных отношениях подчиненными ей индивидами. Таким образом, полная свобода недостижима институционально.
Из парадокса свободы возникает парадокс власти. В современной политической теории его содержание обычно формулируется следующим образом: парадокс власти – это парадокс свободы, видоизмененный в конституционном плане. Преодолеть его нельзя. Возможно только овладение им в самом политическом процессе, в практическом осуществлении политики. Политик овладевает парадоксом власти, создавая в пределах конституционного поля «пара-институциональную конфигурацию личной власти» (Т. Шаберт). Иными словами, любая практическая политика, опираясь на конституционный закон, имеет тенденцию к формированию системы моно-кратической, или авторитарной, власти.
При всей внешней абстрактности такого рода построений они правильно отражают противоречия современных демократических режимов, в рамках которых те, кто входит в политическую элиту, нередко встают перед дилеммой нарушения закона и ограничения свободы других во имя обеспечения своей власти, ибо закон стоит на страже свободы, а интересы группы требуют принятия мер, идущих вразрез со стремлениями большинства.
Исходя из этих логических посылок, австрийский и американский экономист и политолог Й. Шумпетер в
