тебе порезвиться охота, – пристыдил его триарх. – На месте кончать велено только своих смутьянов, а всех приблудных – в Башню тащить.
– Не ближний свет, – продолжал артачиться стражник. – И опять всю дорогу одни сухари грызть.
Но триарх его уже не слышал, он склонился над Гетом и, дыша ему в лицо вчерашней брагой, пробормотал:
– Может, и впрямь не таскать его далеко…
– И кто-нибудь, почтенный триарх, обязательно донесет на тебя, – сообщил ему Гет, брезгливо сморщив нос.
Ответ был именно таким, как Гет и ожидал. От затрещины искры посыпались у него из глаз, но то, что триарх злится, было добрым знаком – убивать его здесь и сейчас не будут. А потом… В конце концов, его жизнь уже не раз висела на волоске, а он до сих пор жив. Порой Гету даже казалось, что он – третий бессмертный, и эта мысль его очень веселила, особенно когда ему в очередной раз удавалось избежать гибели.
Пыльная дорога извивалась, огибая холмы. Изредка на вершинах громоздились полуразрушенные сторожевые башни, памятники невообразимо далеких времен, когда еще не было бессмертных владык и уже не стало древних богов. Здесь, в Варлагоре, этого уже никто не помнил, да и за его пределами мало кого интересовало прошлое. До цели было четыре дня пути, и Гету предстояло всё это время идти привязанным короткой веревкой к седлу серого вола триарха. Остальные стражники тоже шли пешком, стараясь держаться подальше сзади, чтобы не попасть в облако желтой дорожной пыли, которую поднимал вол, бегущий мелкой рысью. Против ожиданий, по дороге его почти не били. Видимо, считалось, что подобное путешествие уже само по себе – пытка, да и в Башне предпочитали иметь дело с живыми, а не с полудохлыми.
Третья ночь застала их возле крепости, стены которой были выложены не из булыжников, как древние укрепления забытых народов, а из обожженного кирпича. За крепостью начинался лес, а дорога, ведущая дальше к Твердыне, была выложена плитами из гладко отесанного песчаника. Гет впервые так глубоко проникал в земли Варлагора, и его всё время подмывало спросить своих конвоиров хотя бы о названиях тех мест, мимо которых они двигались. Однажды он даже попытался заговорить с триархом, но удар плетью дал ему понять, что вопросы всё равно останутся без ответа, да и зачем ему что-то знать, если он всё равно что мертвый.
Конвой расположился на ночлег прямо у обочины дороги, а один из стражников бодро побежал в сторону крепости. Вернулся он, когда уже совсем стемнело, и радостные возгласы Милосердных Слуг отвлекли Гета от невеселых мыслей о том, что приближение к Твердыне отнимает последнюю надежду на спасение. Оказалось, что стражник принес копченую баранью ногу и приличный жбан браги.
– …расщедрились, мясоеды! …кружку подставляй! Эй, мимо льешь, Иссово отродье! – Крики у костра становились всё более бессвязными и всё чаще прерывались общим хохотом.
– Эй, дай откусить!
– Нету ни иссы! Всё сожрали!
– Отнеси этому… которого ведем. Пусть оближет.
– И так не сдохнет.
– Ты
