о пощаде. Что делали с ней эти люди? Я расспрашивал официанток об том человеке, но мне отвечали: сюда захаживает много таких. В один из дней я его увидел. Он зашел в кафе с дружком бандитского вида, заказал еду и выпивку. Я тут же подошел к нему и спросил, не видел ли он потерявшуюся слепую девушку? Он рассмеялся мне в лицо – у него были тонкие кривые губы и золотые зубы. Что делать? Пока они выпивали и закусывали, я сбегал в квартиру Маши, взял электрошокер и эту древнюю трубу и вернулся. У меня не было другого выбора. Не медля, я подошел к нему, включил прибор и кинул ему в руки – лови! Он рефлекторно поймал, и в эту секунду я ужалил его током. Его напарник вскочил, ударил меня по лицу – но дело было сделано.
Следователь аж привстал со стула:
– Что было сделано? Какое дело?
– То же, что и с Машей. Он был не цыган, а серб. Мы с ним стали одним человеком – он и я. Его звали Златан.
– Зачем ты это сделал?
– Только так я мог найти ее – изнутри него, зная все его мысли и желания.
Следователь тихо сползает обратно на стул.
Теперь он смотрит на меня с уважением.
– И что ты там увидел, внутри него?
Ад
– Внутри этого человека я обнаружил сущий ад. Но самое страшное было в том, что и я теперь стал этим адом, ведь мы с Златаном стали одним целым.
– Поподробнее.
Мой следователь делает профессиональную стойку ищейки.
– Это был настоящий торговец людьми и наркотиками – без чести и совести. Со своей бандой, в которой он являлся первой скрипкой, он переправлял наивных, одиноких, беспризорных девушек в бордели по всему миру. Особо красивых, молодых и невинных, несовершеннолетних он продавал за большие деньги богатым извращенцам, арабам, людям с Кавказа, боевикам. Может ли прийти в голову, что такие люди живут рядом с вами, в Москве?
Следователь кривится:
– Запросто.
– Так вот. Златану потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и осознать, что с ним происходит. Все это время его дружок профессионально бил меня руками и ногами, а я неумело отбивался. В какой-то момент Златан закричал что-то на своем языке, подскочил ко мне и обнял, прижал к себе, как самого дорогого друга. Еще бы! Он понял все без слов. Он отстранял меня, смотрел мне в лицо своим огненным взглядом полностью умалишенного придурка – и снова прижимал к себе, еще крепче, бормотал что-то по-своему. Он плохо знал русский – но нам не нужны были слова.
Я перевожу дух. Следователю не терпится:
– Что было дальше?
– Дальше? Нами стала управлять любовь. Он отправил прочь своего подельника и стал исполнять, с огромной радостью и нескрываемым наслаждением, мое главное желание – а я был счастлив от того, что даю ему этот океан блаженства.
– Какое желание?
– Вернуть Машу. Кое-как, на ломаном русском, он поведал мне, что несколько дней назад продал ее одному арабу, близкому к руководству
