с опытом, – задумчиво протянула мама. – Хотя, как показывает практика, седины в бороде ума не прибавляют.
– Сейчас настолько все изменилось, – я всплеснула руками. – Мне кажется, уже ушло то время, когда люди ценили хорошее отношение и отвечали добром на добро…
– Времена всегда одинаковые, – серьезно сказал дед, положив руки на стол и сжав натруженные пальцы в волевые кулаки, – и люди всегда были одинаковые. Создавались условия. Люди работали, получали зарплату, были заняты делом. Может быть, кто-то больше, кто-то меньше, но, во всяком случае, никто особенно не выделялся. А сейчас, посмотри что! Нам прививают ложные ценности. В головах хаос и неразбериха, – и, вздохнув, он с расстановкой повторил: – Хаос и неразбериха.
– Почему же ложные? – неуверенно возразила я.
– А как же, Машенька, – дед подался вперед. – Молодежь сейчас не знает, что такое уважение, честь, чувство собственного достоинства. Гордость выдается за гордыню. Им вот этот ящик (зачем вы только привезли его сюда!), – он указал в сторону передней, где стояла плазма, – говорит, что не нужно учиться, не нужно работать, все само собой будет. Так ведь неправда это все, уж поверьте мне. Ничто в жизни не дается просто так. За все своя плата. Лучшие умы и таланты будут зарыты. Для них нет почвы. Молодежь сидит и лупит гляделки в телевизор, вместо того чтобы творить, создавать, развиваться. Ведь ты не кому-то должен, ты должен самому себе!
Я задумалась. Дед любил порассуждать за обедом, в особенности его прельщала критика современного общества. Я не понимала, как можно сравнивать мир полвека назад и мир сейчас. Прогресс затронул не только технологии, но и сознание. Человечность и взаимопомощь уступили место расчету и выгоде. В семнадцать лет я уже придерживалась мнения, что невозможно выжить в современных условиях, не нарастив три слоя кожи. Чувствительность и вера были слабыми местами, которые не следовало оголять. А дед гнул палку про доброту и взаимопонимание. В двадцать первом веке появилось слово «бизнес», исключающее эти понятия. Но спорить было бесполезно, мои малочисленные аргументы закончились, и я молча отпила остывший чай.
– Но это касается не всей молодежи, – смущенно улыбнулся Василий. – Я знаю немало молодых людей, которые согласились бы с вашим мнением. Культура вымирает, но она еще теплится в душах людей. И пока есть на Земле хоть один человек, рассуждающий так, как вы, мир не утонет в хаосе и неразберихе.
Я фыркнула, так что в чашке забулькали пузырьки. Василий лицемерил или говорил то, что думал? Я вообще была не сторонницей подобных разговоров, – они заводили меня в тупик. Я путалась в логических цепях рассуждений и к концу разговора теряла связующую нить.
Дедушка тем временем весело рассмеялся.
– Это правда, Васенька… хе-хе… мир не утонет, – и дед снова задумчиво посмотрел в сад.
Бабушка мягко предложила еще чаю. Вася тактично отказался, а я попросила налить мне еще. Я знала, что после
