и широкой улыбкой. – Нужно только хорошее помнить и обиды в душе не держать. Счастливый человек плохих поступков совершать не станет. Не от большого счастья дурные дела делаются. А несчастливые заслуживают только жалости.
– Но так нельзя сказать однозначно, – возразила я. – Например, по вашим рассказам, прабабушка лечила людей и помогала обездоленным, она была очень доброй, но ведь ее нельзя было назвать счастливой? В детстве – революция, в молодости – война, зрелость – послевоенное время. Разве знала она, что такое счастье?
– Знаешь ли ты, чем отличается счастье от радости? – мягко спросила бабушка, разливая по чашкам золотистый чай.
Я не нашлась с ответом и вопросительно посмотрела на нее, тогда она тихо сказала:
– Счастье – это состояние души, радость же – состояние твоего мозга.
Тогда я не до конца поняла смысла ее слов. Я раньше не задумывалась над тем, что такое счастье, но мне казалось в какой-то степени абсурдом различать такие понятия, как счастье и радость. Восторг, радость и счастье были для меня синонимами, в моем понимании одно не могло существовать без другого, и высказанная мысль об отношении этих чувств к противоположным областям человеческого существа была для меня нелепостью.
Что же касается бумеранга жизни, то и здесь я придерживалась иного мнения. Другими словами, в связь между грехами отцов и расплату сынов я не очень-то верила. Во мне говорил маленький жизненный опыт и та пыль обыденной жизни, которая повседневно стояла у меня перед глазами. Я не углублялась в философские рассуждения о том, воздастся ли Альке из 11 «А» за то, что в пятом классе она облила мой портфель чернилами, – я просто мечтала о том, что в тридцать она будет мыть полы в моем офисе на двадцатом этаже.
Все, что я видела вокруг, говорило о безвозмездности воровства, лжи и лицемерия. Из того, о чем между собой говорили родители, я поняла, что большие деньги честным путем заработать невозможно. О том, чем занимался мой отец, я знала мало. Мне, собственно, было это безразлично. Но ставить его честность и порядочность под сомнение было для меня недопустимо. Он занимался бизнесом, который не затрагивал интересы пенсионеров, инвалидов или сирот. Отец имел дело с людьми такого же достатка, как и он сам. Но часто в его рассказах мелькало нелестное мнение о его коллегах, которые обманывают своих вкладчиков, давая им неверные сведения, или же совершают фиктивные сделки. Но, имея большую прибыль, полученную на основе обмана или же более тягостного преступления, они не несли больших убытков в виде ударов кулаками судьбы, а жили себе пресчастливо в пятиэтажных особняках на окраине Санкт-Петербурга. Ну а что творилось за четырехметровыми заборами каменных душ, не мог сказать никто.
– Хорошо, пусть так, – сказала я. – Но можно ли помнить только хорошее? Если забывать о нанесенных обидах и по-христиански подставлять вторую щеку, тебя съедят на следующий же день. Эта заповедь не подходит для современной жизни.
– Не все, что говорит
