глаз.
Мы направились в ту часть поселка, где частный сектор уступал место серым пятиэтажкам. Жизнь здесь шла своим особенным течением.
Перекрикивая друг друга, нам навстречу выбежали мальчишки, весело пиная сдувшийся мяч. В зеленом дворе, с трех сторон окруженном домами, стояла разбитая детская площадка. Скрежет железа на старых качелях смешивался с веселым детским визгом. Мы прошли мимо дома, у обшарпанного подъезда которого на деревянной, небрежно выкрашенной зеленой краской лавочке сидели две загорелые старушки, окинувшие нас оценивающим взглядом и снова пустившиеся в бурное обсуждение. Здесь же играли в «резиночки» пять девчонок, а шестая, помладше, стояла чуть в стороне и, засунув черный палец в рот, завороженно смотрела на прыгающую у девочек в ногах натянутую резинку.
Миновав двор, на который под лучами заходящего солнца отбрасывали длинные густые тени дома, мы оказались на баскетбольной, усыпанной песком площадке. Самодельная сетка, натянутая между двумя металлическими, вбитыми в песок столбами, приходила в движение, когда над ней пролетал тяжелый резиновый мяч. В лучах оранжевого солнца я увидела человек десять игроков, застывших в напряженной, выжидательной позе с закинутыми вверх головами. Здесь же была пара узких скамеек для болельщиков, которые занимали несколько хихикающих девушек. Среди них своей белокурой головой выделялась Виктория.
Я невольно поискала глазами Вадима. Он стоял во втором ряду в полосатой морской безрукавке, не обращая ни малейшего внимания на громкое, навязчивое хихиканье. Перед ним стоял Митя. На мгновение обернувшись, он заметил нас и весело помахал рукой. Девушки перестали смеяться и с интересом посмотрели в нашу сторону. Кроме Виктории, я никого из них не знала. Подходить к ним у меня желания не возникло, но Вася, бросив короткое «сейчас», направился на поле, оставив меня одну под прицелом незнакомых глаз. Секунду поколебавшись, я подошла к ним.
– Привет, – я вложила в свою улыбку как можно больше дружелюбия.
– Привет, – неожиданно мило улыбнулась мне Виктория. – Что-то вы припозднились. Они уже минут тридцать играют, – она посмотрела в сторону поля.
– Нас задержали, – сказала я. – Кто выигрывает?
– Три-ноль в пользу Вадима. – Виктория сморщила маленький носик. – На самом деле я уже сжарилась на этом солнцепеке.
Неожиданная разговорчивость Виктории немного удивила меня. Все утреннее высокомерие испарилось, на лице сияла приятная улыбка, так что даже я признала его достаточно милым. Что-то подсказывало мне, что мнение этой белокурой независимой уверенности здесь имеет значение, поэтому мне невольно захотелось произвести на нее благоприятное впечатление. Как странно, что мы часто хотим завоевать признание тех, кто нам, по сути, должен быть безразличен. Иной раз это лелеет наше самолюбие даже больше, чем грубо подслащенная лесть.
– А вы с ними не играете? – спросила я.
