дедушка. – Она не пустит меня в дом.
Я посмотрела на Пола и встретила его сочувствующий взгляд.
– Дедушка, идем! – взмолилась я.
Наконец он послушался, и наша троица неуверенно двинулась в сторону пристани.
– В таком состоянии он не сможет управлять моторкой, – сказал Пол. – Давай я отвезу его, а ты отправляйся к бабушке.
– Нет-нет, Пол. Я знаю здешние каналы куда лучше, чем ты.
Мы с трудом отыскали дедушкину лодку и помогли ему забраться туда. Он тяжело рухнул на скамью. Пол помог ему устроиться поудобнее и завел мотор. Люди на пристани наблюдали за нами и осуждающе качали головами. Можно не сомневаться: в самом скором времени обо всем станет известно бабушке Кэтрин. Очередные дедушкины подвиги, разумеется, ничуть не удивят ее.
Моторка отчалила от пристани, и через пару минут дедушка Джек уже вовсю храпел. Я подсунула ему под голову свернутый мешок. Он застонал и пробормотал что-то нечленораздельное.
– Мне очень жаль, что так получилось, – повернулась я к Полу. – Прости.
– За что ты извиняешься?
– Наверняка твои родители рассердятся, когда об этом узнают.
– Ерунда, – беззаботно бросил Пол.
Но я помнила, с каким мрачным лицом бабушка Кэтрин спрашивала, как относятся к нашим встречам родители Пола. Наверняка они воспользуются этим случаем, чтобы доказать сыну: от членов семьи Лэндри лучше держаться подальше. А что, если сейчас, как и в прежние времена, кое-где появятся надписи «Лэндри вход воспрещен», о которых вспоминала бабушка Кэтрин? Неужели мне придется сбежать из нашей бухты, чтобы найти человека, которой захочет на мне жениться? Наверное, как раз это имела в виду бабушка Кэтрин, говоря, что мне лучше отсюда уехать.
Луна по-прежнему красовалась на небе, но свет едва проникал под плотный навес из ветвей кипарисов, покрытых клочьями испанского мха. Когда мы углубились в болота, управлять лодкой в потемках стало непросто. Чтобы не натолкнуться на плавучее бревно, пришлось замедлить ход. Если лунные лучи проникали сквозь завесу ветвей, мы видели, как в воде поблескивают спины аллигаторов. Один принялся бить по воде хвостом, вздымая тучи брызг, словно хотел сказать: «Убирайтесь прочь!» Вдалеке мелькнул и тут же исчез силуэт болотного оленя – мы едва успели разглядеть сверкнувшие в темноте глаза.
Наконец в сумраке появилась дедушкина хижина. Галерея была сплошь увешана сетями для ловли устриц и завалена кучами «испанской бороды» – дедушка продавал мох на мебельные фабрики, где его использовали для набивки. Я разглядела дедушкино кресло-качалку, аккордеон на нем и множество пустых бутылок из-под виски и пива вокруг, а также старую, покрытую застарелой коркой миску для гумбо. На перилах висели шкурки ондатр, с крыши галереи свисали ловушки для них. У маленького при чала стояла пирога с шестом, которой дедушка пользовался, когда собирал на болоте мох.
Пол ловко подрулил к причалу и выключил мотор. Нам предстояла трудная задача – вытащить дедушку из лодки. Он
