где-то в деревне, и пока дежурная акушерка пешком добралась до вокзала, женщина уже родила прямо в зале ожидания. Роженица потеряла сознание от болевого шока, а ребёнок лежал на скамейке весь синий, в плёнках от плодного пузыря. И не дышал. Акушерка сняла плёнки, прочистила новорожденному рот и нос и стала делать искусственное дыхание. И, знаете, случилось настоящее чудо – младенец ожил, задышал и закричал. В больнице его поместили в барокамеру в отделении интенсивной терапии. Он был недоношенный – восьмимесячный. Такие младенцы почему-то погибают гораздо чаще семимесячных, но этот оказался везучий. Недаром родился в рубашке. Через месяц он имел нормальный рост и вес и был абсолютно здоров.
Бывший главврач замолчал, сделал несколько глотков кофе и присел на табурет. Каманин вынул из кофемашины свою чашку и тоже сел за стол напротив бывшего главврача.
– А что же мать?
– Мать очнулась под утро и, конечно, спросила, что с ребёнком. Ей честно ответили, что младенец очень слаб, лежит в инкубаторе и возможно не выживет. Тогда она ответила, мол, вы тут сами с ним как-нибудь разберитесь, а мне срочно нужно в Сочи. А на обратном пути, через несколько дней я ребёнка у вас заберу. Ей объяснили, что у нас не камера хранения, и просто так, без ребёнка, покинуть родильное отделение нельзя. К тому же она сама получила травмы при родах, и ей требуется лечение. Но женщина, словно в бреду, ничего не хотела слушать. Твердила как заведённая: «Мне нужно в Сочи, мне нужно в Сочи!» В результате ей вкололи успокоительное, и она проспала ещё сутки до следующего утра. А там снова принялась за свое – мне срочно нужно в Сочи! К вечеру она подписала бумаги об отказе и от ребёнка, и от собственного лечения и уехала ближайшим пассажирским поездом в на Ростов.
– И вы так легко отпустили женщину, бывшую явно не в себе и нуждавшуюся в помощи?
– А что я мог сделать? Надеть на неё смирительную рубашку? Она имела полное право на отказ, – Афанасьев вздохнул и допил свой кофе.– Женщина не вернулась за своим ребёнком ни через несколько дней, ни через несколько недель. А через два месяца, когда ребёнок окончательно поправился и окреп, я позвонил Курту. Он тут же приехал, привёз готовое свидетельство о смерти и забрал малыша. А я провёл младенца по всем документам, как неожиданно умершего.
– Извините за нескромный вопрос, а каков был ваш интерес в этом деле?
– Как обычно – премия в три оклада.
– Тридцать серебряников, – вполголоса произнёс Каманин и тут же укоризненно спросил:
– Но, отдавая ребёнка Малеру, вы же не знали точно, что будет с этим формально умершим младенцем? Что его действительно отправят в спецшколу, а не разберут на донорские органы, и не используют вместо обезьянки в каких-нибудь медицинских экспериментах?
– Бог с вами, что вы такое говорите? Курт Иоганнович – сотрудник КГБ, – Афанасьев экспрессивно указал
