style="font-size:15px;"> – Это был несанкционированный эксперимент?
– Разумеется. Кто же даст официальное разрешение на опыты с двухмесячным ребёнком, – проговорился Крольчевский и тут же обеспокоенно спросил.– Так премия мне положена?
– Положена, ещё как положена, – успокоил его странный незнакомец.– Значит, Курт Малер лично позволил вам рискнуть?
– Да. Очень хороший мужик, хотя и выгнал меня из своей школы. Правильный…
– Ну, что ж, давай выпьем за правильного мужика Курта Малера. Пусть земля ему будет пухом, – приглушённо-траурно предложил незнакомец и, презрительно сплюнув на грязный пол, долил в стакан Крольчевского остатки водки.
– А он что, умер?
– Вчера утром у него остановилось сердце…
– Ему уже лет восемьдесят было. Нормально пожил…
– Очень нормально, – как-то двусмысленно согласился гость.
– Значит, за упокой, не чокаясь…
Крольчевский поднял неожиданно отяжелевшую руку, но выпить не смог. Его сердце перешло с аргентинского танго на евродиско с ритмом сто двадцать ударов в минуту, задрожавшие пальцы сами собой разжались, стакан упал, и водка растеклась по столу.
– Что за хрень? Водка что ли палёная?
– Подъём окончился, теперь началось падение, – холодно усмехнулся незнакомец и положил на стол рядом с опрокинутым стаканом серебристый брелок с олимпийской символикой.
Запоздалая догадка резким электрическим разрядом прошила впавшего в ступор микробиолога.
– А вы кто?
– А я тот самый ребёнок, которого вы одарили почти собачьим нюхом, и который, мучаясь от запахов, засыпал с ватками в носу, да и теперь чтобы нормально выспаться принимает снотворное. Ты скоро уснёшь – навсегда… правда, перед этим тоже помучаешься от запахов…
Сергей Каманин подошёл к распахнутому настежь окну и с шумом захлопнул оконные рамы.
– Не надо, – умоляюще прошептал Крольчевский.– Я всего лишь хотел открыть у человека новые способности…
– Не оправдывайся, я верю…
Каманин презрительно посмотрел на микробиолога и достал из кармана ядовито-красный аэрозольный баллончик.
– Счастливо оставаться…
Он закрыл глаза, выпустил содержимое баллончика в сторону обездвиженного микробиолога и быстро вышел из кухни, плотно закрыв за собой дверь.
***
Когда Ивлев и Воронцов поднялись на последний этаж подмосковной хрущёвки, дверь угловой однокомнатной квартиры была наполовину приоткрыта.
– Похоже, опоздали, – шёпотом произнёс Воронцов и, оставив друга на лестничной клетке, первым шагнул в квартиру.
Двери в похожую на берлогу комнату и обшарпанную ванную были распахнуты настежь, а вот раздолбанная кухонная дверь, была наоборот
