простой сбир. Я не желаю, чтобы высшие полицейские чины постигла участь их подчиненных.
– Вы правы, Ваше Величество. Но, если позволите заметить, полиция есть не что иное, как армия, ведущая особую войну с врагами государства внутри королевства.
– Лучше и не выразишься!
– Вы слишком добры, Ваше Величество. Так вот: войну эту мы ведем плохо, так как ей недостает нервов[7].
– Ты хочешь сказать, герцог вам не платит?
– И правильно делает, – смело отвечал сбир. – На его месте я поступал бы так же.
На лице короля отразилось непонимание.
– Сир, все стремятся к богатству – как великие мира сего, так и простой народ. Короли крадут провинции у своих соседей, министры – деньги у своих королей, крестьянин – курицу у себе подобного.
Губы короля растянулись в улыбке.
– Но если меня будут постоянно обкрадывать, – сказал он, – как я могу рассчитывать на хорошую службу полиции?
– Важные дела требуют индивидуального к себе подхода. И, разумеется, хорошей оплаты.
– Не могу с тобой не согласиться.
– В случае раскрытия заговора я хотел бы рассчитывать на тысячу или сотню дублонов – в зависимости от его серьезности – со стороны вашего величества.
– Да за такие деньги, – воскликнул король, – ты мне дюжину заговорщиков предъявишь!
– Сир, не такой уж это и плохой способ для того, чтобы заполнить ваши тюрьмы революционерами.
– Определенно, ты мне подходишь. Ты ведь здесь из-за этой женщины?
– Да, сир.
– И ты уверен в том, что она что-то против нас замышляет?
– Абсолютно.
– Сколько ты за нее хочешь?
– Триста ливров.
– Ты скромен… Хорошо, договорились.
– И еще одно, сир, если позволите… Герцог слишком горд.
– Ты хочешь сказать – тщеславен.
– Так выразиться, сир, я себе позволить не могу. Так вот, мне не хотелось бы, чтобы он прознал про наш уговор.
– От меня он ничего не услышит, пройдоха. Я люблю своих сбиров, и, придя ко мне, ты поступил совершенно правильно. Поймаешь мерзавку – я этого не забуду, обещаю. Ступай.
Поклонившись, Фаринелли удалился.
Выйдя из дворца, он довольно потер руки и прошептал:
– Поймаю, обязательно поймаю.
Глава II, в которой для ничего не подозревающего старого генерала готовят рай, грозящий оказаться адом
Покинув двух своих защитников, женщина, переодетая матросом, скрылась за поворотом и вскоре постучала в дверь одного из домов.
Ей открыли.
Пробыв в доме, где ее приняли, около часа, она вновь вышла на улицу, но уже в женской одежде, скрыв лицо под вуалью. Затерявшись в толпе прохожих, она добралась до отеля, который снимала местная примадонна из театра Сан-Карло.
Вышедшая навстречу горничная вскрикнула от изумления.
– Как!
«Нервы войны – деньги» – перефразированная Цицероном строка древнегреческого поэта Биона.
