style="font-size:15px;"> Она отвела глаза. Серебряная луна взошла и осветила долину – дымную, серую, с догоравшими пожарами и закатным небом на западе. Далеко от дома Альфреда снова вспыхнуло пламя. Норманны опять поджигали то, что осталось в деревне. Скоро они должны остановиться – хотя бы для того, чтобы позаботиться о своем ночлеге.
Внизу что-то засияло – кто-то высоко поднял меч, поймав отражение пламени от горящего дома. Издалека до нее долетел крик. Воины заметили их?
– Помнишь те стихи, что говорила Нана? О конце света?
Сурт придет с юга с карающим бичом,
Солнце богов войны засияет на его мече.
Скалы разойдутся, и гигантские женщины утонут,
Мертвых будет не счесть, и небеса будут расколоты.
Она перекрестилась.
– Это и есть конец света. Христос должен прийти, – сказала она.
– Так где же он? – спросил Хэлс.
Группа из шести воинов, казавшихся на расстоянии маленькими, как мыши, поскакала от горящей усадьбы по направлению к холму. Тола посмотрела на нож Хэлса – такой чистый, такой острый. Она была уверена, что клинок, отразив заходящее солнце, выдал их.
Бежать было некуда. Норманны сожгли все к югу от долины. Можно было укрыться в лесу, но это давало слабую надежду. Другого выхода не было.
– Я пойду к богам, – сказала Тола.
Она прошла вдоль гребня скалы к камням. В глубине души она знала ключ к тому, что сейчас искала. Боль. Отречение.
– Не останавливайся, Хэлс, – озабоченно произнесла Тола. – Беги вниз или иди со мной, но двигайся. Иначе ты умрешь.
Не нужно было быть очень чуткой, чтобы увидеть вопрос на его лице: «А ты?»
– У смерти уже была возможность взять меня здесь. Второй раз она меня не тронет.
Тола сняла шаль и положила ее на землю, затем сняла юбку и верхнюю рубашку и теперь стояла между камнями в рейтузах и нижней рубашке.
Хэлс ходил вдоль камней взад и вперед, вверх поднимались клубы пара от его дыхания. Они приняли решение, и он не хотел возвращаться к этому снова.
Позже Тола узнает, что в момент, когда вызываешь богов, все меняется: желание, чтобы они явились, превращается в желание, чтобы они не приходили. Она стояла, живая между мерзлых камней, и, испытывая невероятный холод, чувствовала свою человеческую природу и уязвимость. Она знала, кого нужно искать. У этих народов еще была своя вера и свои истории. По воскресеньям они взывали к Иисусу, а если он не приходил, они оставляли жертвы и послания на камнях своим богам и эльфам. Она знала заклинание и теперь произнесла его, дабы понять, что им с Хэлсом нужно делать.
Госпожи долины, смотрящие денно и нощно,
Слушайте – я пою вашу гневную песню.
Все было здесь, как всегда, кроме криков норманнских воинов внизу и шагов Хэлса вдоль ряда камней.
Слушайте – я пою вашу гневную песню.
Она повторяла это снова и снова, и смысл слов стал ускользать от нее. Гневная песня. Гневный певец. Она вспомнила старые слова. Вотан. Óдин,
