ни портупеи.
– Пистолет спрятан под курткой…
– Ее разоружили при въезде в Москву. А как же иначе? Не натворила бы чего…
– Они убивают силой мысли…
– Не фантазируй! Солдаты не умеют думать. Они только выполняют приказы…
– Она долгоживущая. Суди сама. Перед тобой совсем юная девушка, но все же что-то с ней не так.
Нину накрывало душной волной паники. Становилось трудно дышать. Она шарила руками по груди. Пальцы постоянно натыкались на тесемки рюкзака. Там, на дне, завернутая в шелковую пижаму, лежала граната. Но ее еще надо достать! И она только одна. Совсем одна. Нина дрогнула, когда кто-то взял ее руку. Теплое рукопожатие развеяло панику, помогло совладать с собой. Продавщица в переднике перегнулась через прилавок, чтобы вложить в ее ослабевшие руки ароматный сверток.
– Мы восхищаемся вами! – горячо проговорила она. – Не так уж часто приходится видеть долгоживущих. Вы сторонитесь нас. Не привыкли к большим городам. Но мы восхищаемся и уважаем. Оборона Донецка, взятие Дамаска, операция «Афины». Да мало ли всякого! Я люблю читать книги о Третьей мировой.
– Третья мировая еще не закончена, – проговорила Нина заученную с детства фразу. – Америка не побеждена.
Девушка, улыбаясь, сжимала ладони Нины своими ладонями, помогая удерживать сверток с кофе. Нина украдкой покосилась на Проводника. Тот тоже улыбался.
Нина наконец нашла в себе силы посмотреть в лицо продавщицы. Так и есть. Совсем юная особа, не более двадцати лет. Книги, информация, передаваемая по каналам новостей, – вот все, что ей известно о войне.
– Мы мало знаем о войне, – произнесла девушка, словно услышав ее мысли. – И это благодаря вам. Мы гордимся, поверьте.
Они вышли на тихую улицу. Ряды пожелтевших деревьев вдоль дороги. Под ногами опавшие листья, над головой чистая голубизна глубокой осени. Дорога широкая, гладкая. В середине проезжей части проложен монорельс. По нему бесшумно движется пестро раскрашенное двухъярусное чудо. Движется бесшумно, будто плывет над полотном дороги. Прохожих немного. Мобили движутся медленно, парят низко над дорогой. Вот один запарковался рядом с ними, качнув плоскостями. Тонированная дверь отъехала в сторону.
– Прошу! – сказал Проводник, и Нина отважно закинула рюкзак на заднее сиденье мобиля.
Уличные шумы не проникали в салон. Наверное, люди лгут, утверждая, что над Москвой днем и ночью висит гул. Говорят, будто привыкшему к тишине жителю захолустья в столице империи уснуть вовсе невозможно. Наверное, и это ложь. Мобиль плыл по широким улицам, где оживленное движение заставляло мобили двигаться в несколько эшелонов одни над другими. Нина с интересом наблюдала за маневрами лихачей, то взмывавших в вышину, то подныривавших под днища самого нижнего эшелона. Она следила и за продуманными манипуляциями водителя их мобиля, неизменно находившего лазейки в плотном потоке движущихся транспортных средств. Заметив ее интерес, водитель обернулся, одарил улыбкой.
– Что
