империи отряды православных партизан-разбойников, гайдуков. Как некогда запорожские чайки наводили ужас на побережье Крыма и Трапезунда, так мобильные выносливые четы «юнаков», молодцев, как себя называли гайдуки, заставляли трепетать владельцев тимаров и их сборщиков налогов на Балканах. Молниеносные, удачливые, неуловимые.
– Робин Гуды, блин, – я сплюнул сгустком пыли.
Боян отказывался выдать остатки болеутоляющего отвара, а без этого напитка мое настроение резко шло вниз.
Наверное, это наркотик, возможно, я – уже законченный нарик. Но лучше так, чем пульсирующая боль по всему телу, скручивающая в жгуты каждую мышцу, каждую косточку, и разламывающаяся голова.
Чего он такого желает, этот лейтенант янычарских войск, сосланный из столицы глубоко на периферию? Я вгляделся в лицо Тургера…
Кровавый Хасан. Ему нет и тридцати, усы длинные и пышные, но хорошо видно, что турок еще молод. Хотя какой из него турок? Морда – славянская, взят, наверное, еще мальчонкой. Возможно даже, что он серб…
Каракулучи закрутился в седле. Нервничает. Если тут так неспокойно, почему взял только полусотню?
Спрашиваю Бояна. Ученик лекаря словоохотлив. Хорошо.
– Юнаки редко собираются отрядами больше, чем тридцать человек. Тяжело прокормиться, да и приметно больно. Кроме того, их вожди слишком любят власть и независимость. Как крупный улей всегда начинает делиться на два, так и бандиты отпочковывают новую шайку от ставшей слишком большой.
Я скептически смотрю на полусотню пехоты. Два удачных залпа и…
Мысли прерывает босняк:
– Янычары – отменные воины и отличные стрелки. Гайдуки не будут лезть в бой, когда не знают приза. Чтобы напасть на такой отряд, надо много золота, – он усмехнулся. – А на такой арбе казну не перевозят.
Я не перечу… Увидим… Осталось недолго.
9
Я прикорнул под навесом повозки. Боян сдался и дал мне допить отвар, так что боль отступила, и я отключился.
Спал долго.
Когда крик янычара выдернул меня из объятий Морфея, солнце уже клонилось к закату. Мы двигались с опозданием.
Ученик лекаря радостно ткнул рукой в сторону десятка мазанок на склоне следующей горы – Петровац. Значит, уже рядом.
К возку подскакал Тургер.
День прошел без неприятностей, и предводитель янычар немного расслабился. Он уже не так зыркал по сторонам, не грыз ус и походил на нормального человека.
Я окинул взглядом окрестности. Туда! Балка и правда отлично просматривалась с дороги.
Топракли спешились. Склон слишком крут.
После короткого совещания кавалеристы, десяток янычар и арба остались на дороге, а меня подхватили подмышки и поволокли вниз. Чертовы горы!
Один из янычар задел обожженный бок. Я отпихнул турков и показал, что желаю идти сам. Тут же
