Окружавшие его люди и не подумали прервать течение мыслей вождя. Молчал и Потемкин.
Наконец, предводитель юнаков положил руку на грудь Алекса.
– Да… Плохо… А я на тебя очень рассчитывал, – он перешел на русский язык. – Тебя, Петя, я здесь… да что я?! Все ждали, как мессию! Живот свой за то, чтобы из зиндана тебя вытянуть не жалели… А тут вот оно как…
Он успокаивающе похлопал парня по здоровой руке и начал подыматься.
Надо было остановить его.
– Погоди! Не уходи! Расскажи мне, наконец, кто я такой… Как помочь тебе должен был?
Это тоже было произнесено на русском. Если у атамана проблемы, то всем о них знать необязательно.
Барис дернулся, насупился, вздохнул и приступил к рассказу.
2
Оказалось, что они не родные братья – сводные. Отец их, Никола Джанкович, один из кнезов сербских, после очередной балканской смуты сбежал на Русь под крыло Екатерины Второй, привечающей таких беглецов. Сбежал с семьей, но добрался только с малолетним сыном да грудничком-дочерью, Барисом и Сирмой. На Руси он поступил на службу в один из гусарских полков, получил крохотное имение и удачно женился во второй раз. Софья Юрьевна подарила мужу еще одного сына и одну дочь: Петра и Елену.
Несколько лет назад за подавление бунта в литовских землях уже штабс-капитану было пожаловано имение в «новых» государственных землях. В Миорском[20] повете, под Друей, ему отписали деревню Милашово. Вместе с пожалованным имением вышедший в отставку офицер получил приглашение для своих сыновей. Их вызывали в столицу, в Коллегию Иностранных дел.
После того, как отношения между Францией и Османской империей дали трещину, Россия всерьез начала опасаться, что влияние Англии на эту важную часть Европы слишком возросло. Павел Первый, известный англофоб, вместе с походом в Индию планировал и освободительный удар в сторону Иерусалима и Константинополя,[21] надеясь сполна оправдать возложенную на его шею цепь магистра мальтийского ордена. Империи стали нужны люди, способные обеспечить поддержку местного населения на этом пути.
Но дальше был антифранцузский союз и примирение с извечным врагом Турцией.
Многие понимали, что это не остановит российского императора. По стране ходили слухи, что Павел считает новый союз временным, всего лишь небольшой заминкой на пути к выполнению своих грандиозных замыслов. Но насколько большой будет заминка, не мог сказать никто.
Братья восприняли сближение своего нового отечества с Портой по-разному. Старший вышел в отставку и уехал на историческую родину. Новый белградский паша Хаджи-Мустафа не только был веротерпим настолько, что даже разрешил основание православного храма, но и в своей войне с Пазван-оглу, виддинским пашой, поддерживающим янычар, нередко прибегал к помощи извечных врагов турок, гайдуков, и сформированного им христианского корпуса. Это, по мнению многих, говорило о том, что позиции осман в Сербии слабы как никогда. Барис решил, что для возвращения нынче самое подходящее время.
Младший
Нынешняя Беларусь.
Турецкое название Стамбул Россия не признавала вплоть до 1917 года.
