в реальной военной ситуации и на учениях доказали частое использование командных методов, с помощью которых опытный и убежденный в своих знаниях командующий обходит формальный процесс принятия решений, чтобы соответствовать моделям, возникающим из отслеживания пространства боя»17. Фактически, это означает, что армейские командиры, равно как и гражданские чиновники, оказываясь в обстановке, требующей немедленных действий, без труда идут на нарушение установленных процедур и правил, если верят в необходимость и оправданность своих действий.
В таком ключе международная интервенция вполне может являться прямым следствием действий подобных акторов, которые, обладая разной степенью субъектности18, используют имеющиеся у них ресурсы для достижения собственных целей, что делает весьма актуальным выявление роли каждого из них в эскалации конфликта. Применительно к событиям 1917—1919 годов в качестве такого актора конфликта предлагается рассмотреть специальные службы Британской Империи.
Не меньшее значение для определения исследовательской позиции имел так называемый «закон Макнамары» («McNamara’s Law»), названный по имени министра обороны США и звучащий следующим образом: «невозможно предсказать с высокой степенью достоверности, каковы будут результаты использования военной силы из-за рисков случайности, неверного расчета, неверного восприятия и невнимательности»19. В британской социологии этот закон был переформулирован З. Бауманом следующим образом: «число факторов, принимаемых во внимание при планировании и осуществлении решения каждой проблемы, всегда меньше, чем сумма факторов, влияющих на ту ситуацию, которая породила эту проблему, или зависящих от нее»20.
Дальнейшие рассуждения в этом ключе привели известного американского экономиста Г. А. Саймона к формулировке теории «ограниченной рациональности»21, согласно которой государственные деятели, равно как и рядовые граждане, регулярно вынуждены принимать решения в условиях недостатка информации и бесконечности спектра возможных последствий, не поддающихся точному просчету. В свою очередь, раз при принятии политических решений акторы лишены возможности анализировать всю совокупность информации по рассматриваемой проблеме, становится невозможным определение наиболее рациональной модели поведения, поэтому ответственные лица нередко делают выбор под влиянием прошлого опыта22, эмоционального состояния, идеологических предпочтений и позиции той коллективной общности, с которой они себя ассоциируют. Соответственно, из-за «ограниченной рациональности» сотрудников бюрократического аппарата при принятии политических решений наиболее вероятен выбор того из вариантов, который приводит к удовлетворению личных или корпоративных, а не национальных интересов23.
Если
Савин Л. В. Сетецентричная и сетевая война: введение в концепцию. М.: Евразийское движение, 2011. С. 60.
Под «степенью субъектности» понимается способность принимать самостоятельные решения и действовать, исходя из собственных интересов.
Цит. по: The Cuban Missile Crisis Revisited. /Ed. by J.A. Nathan. New-York: St. Martin’s Press, 1992. P. 186.
Бауман З. Мыслить социологически. М.: Аспект-Пресс, 1996. С. 198.
См.: Саймон Г. А. Рациональность как процесс и продукт мышления. // Мир человека. 1993. Вып. 3. С. 16—38.
В 1995 году Премьер-министр Норвегии Г. Х. Брунтланн заметила, что «быстрота изменений в международной жизни столь значительна, что мы не состоянии оценить ее и понять, и поэтому мы продолжаем планировать будущее исходя из своего прежнего опыта» (Брунтланн Г. Х. Наследие Фритьофа Нансена и задачи современности. // Экология человека. 1995. №2. С. 21.).
См.: Саймон Г. А. Теория принятия решений в экономической теории и науке о поведении. // Вехи экономической мысли. Том 2. СПб.: Экономическая школа, 2000. С. 57.
