себя коммунистом. И вести соответственно.
– Но по закону обращение – «товарищ майор».
– Что-нибудь еще добавить можешь?
– Зовите меня просто на «вы».
– Я могу тебя и на «вы» называть. Даже должен так. Но что от этого изменится? Ты попался на попытке мошенничества. Что надо? Еще не знаю, но разберусь.
– Окей, – кивнул я, – задавайте конкретные вопросы.
– Я три часа задаю вопросы. А ты не отвечаешь. Так что протокол – и в камеру! Вытяни руки.
Я послушался, и тут же на меня были надеты наручники.
– На основании чего в камеру? У меня есть шесть часов. Кстати, я хочу позвонить адвокату.
– Сделаешь по истечении процессуального срока.
– И каков процессуальный срок?
– Сам должен знать.
– И каков?
– Двенадцать часов. В течение двенадцати часов можешь звонить, а сейчас отдохни до утра.
– Но вы понимаете, что я подам жалобу?
– Кто попадается, вспоминает про жалобу. Ты мне еще прокурора вспомни.
– Прокурора вашего могу не вспоминать, хотя кое с кем в прокуратуре Москвы знаком…
(Ну да, действительно знаком, мало ли кто у меня страхуется. Пользы с этого знакомства – никакой. Но объяснять майору не будем, а к слову очень удачно пришлось.)
– Да ты меня никак запугиваешь? Меня, офицера милиции?
– Я никого не запугиваю, только говорю, что если я не могу призвать вас соблюдать закон, то хотя бы соблюдайте инструкции.
– За что я вас, менеджеров, не люблю, так это за въедливость, – майор выдохнул. – Ладно, оформим сейчас протокол, иди домой.
– Что значит «иди домой»?
Он снял с меня наручники.
– Оснований тебя задерживать – точнее, вас – у меня нет, раз уж вы у нас такой умный и начитанный. Поэтому сейчас рассмотрим показания и будем решать вопрос о возбуждении уголовного дела. А загранпаспорт есть?
– А как это вас касается?
– Не вздумай сбежать за границу.
«Так, – подумал я, – а подписку-то он мне не оформляет, значит реально все, что со мной происходит, – всего только наезд сверху. Собственно говоря, даже догадываюсь, чей. Нельзя ли поговорить со Стукалиным? Он же любит собирать на всех компромат, а здесь полдела, считай, сделано, заказчик понятен. Может, я еще и выплыву».
– Как я домой пойду? У меня с собой ничего нет, бумажник в куртке остался, довезите.
– Наши служебные машины – не такси. Сам дойдешь. В конце концов, центр города.
Я внимательно прочитал протокол, отметил безукоризненность его заполнения, расписался, получил изъятые ключи, мобильник и вышел. Вызывать такси не хотелось, тем более дома не было денег. Ничего, сентябрь, на мне рубашка, пиджак твидовый, пройду до работы три километра, а с утра попробую договориться с безопасниками о нормальном человеческом уходе.
