за тебя, но…
– Да не будет никакого «но», не бойся! Просто мне с ним весело и легко.
Уговорила Линку поехать со мной в Старый Крым, в Керч, в каменоломни Аджимушкая20 и вот… Всё серовато-коричневое, – горы, поля, мелькающие деревья, нестройные ряды виноградников, – ни одой яркой краски! Воображение, помоги! Окрась всё в яркие весенние цвета!.. Нет, не помогло. Да еще эти, мелькающие за окном, обшарпанные стоянки, ободранные дома, хлам у обочин, на улицах… Закрыть глаза и вздремнуть? Да и Линка уже не смотрит в окно и скучает.
– Давай вздремнём, – закрываю глаза. – Но ведь должно же быть что-то интересное там, в Керчи?
Нет, вздремнуть не получилось и уже читаю Волошина:
Старинным золотом и желчью напитал
Вечерний свет холмы. Зардели красны, буры,
Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры,
В огне кустарники, и воды как металл…
В долине, среди еще не оживших виноградников, бывшие владения князя Потемкина21.
«Пять лет назад стоял здесь минарет, – гид, – а сейчас от него осталось только основание, и забор соседского дома выложен из его камней. Правда, сохранилась входная дверь, на ней еще проступает резной орнамент и письмена, восхваляющие хана». И рядом – старая шелковица, почему-то обожжённая огнем.
– Запустение, разруха, – Линка ёжится, хмурясь: – И зачем согласилась… с тобой?
– Не грусти. Еще поедем к писателю Грину, поинтересней будет.
И вот и домик Грина… Три комнатушки. В первой – кровать, напротив – стол с бронзовой собакой; во второй – железная печка, рядом – пожилая женщина с черным котом на коленях. Почесать его за ухом?.. И третья – с портретом Грина, под которым поднос с камешками и самовар, а над ним – фотография Волошина. Да, и он бывал здесь.
А во дворе – бюст Грина.
– Какой же большой и громоздкий! – И Линка уже вчитывается в слова на мраморе.
– Ну да, ты права. Бюст огромный… рядом-то с этой крохотной хаткой.
Белая мраморная плита – на могиле, а из-под неё – изогнутое, выкрученное деревце крымской алычи.
– Смотри, – опять, Линка, – это деревце словно вырывается из-под плиты!
– Да, наверное, на семи ветрах росло… как и Александр Грин.
Но как же весело трепещут на нём, искривлённом, алые лоскутки, галстуки, красные ленточки!
А вот и каменоломни… Восемнадцать тысяч взрослых и детей прятались в них от фашистов, но почти все нашли смерть. И детское кладбище здесь же, а на мраморных плитах – игрушки. Спросила у гида: а что сделал Сталин, когда узнал о затворниках Аджимушкая? «Он наложил резолюцию: „Город предателей“, и о Керчи нельзя было даже упоминать».
В дневник
«У самой воды, на гальке – уточка-нырок. Подожди, не уходи! Но она встаёт и, прихрамывая, ковыляет
Аджимушкайские каменоломни – подземные каменоломни в черте города Керчь.
Григо́рий Потёмкин-Таври́ческий (1739—1991) – русский государственный деятель, создатель Черноморского военного флота и его первый генерал-фельдмаршал. Руководил присоединением к России и первоначальным устройством Таврии и Крыма.
