Но когда он взглянул на нас, застывших, словно расставленные по всему городу статуи королевы, его брови поползли вверх. – Вы как, в порядке?
Я сделала неровный вдох и вопросительно глянула на Бруклин. «Мы в порядке?» – мысленно спросила я.
Не сводя с меня глаз, Брук пихнула меня плечом.
– В порядке, – ответила она больше мне, чем Арону. Устремляясь вперед, она бросила на него косой взгляд. – Возьмешь мою сумку, Крошка?
Я улыбнулась, завидев у лестницы Арона, дожидавшегося меня после занятий. Арон всегда был надежным, уверенным в себе, и при виде его я расслабилась.
Не помню, было ли когда-то иначе? Арон, умный и спокойный, сиял, как маяк в темноте.
Кажется, я так и не привыкла к телу мужчины, возникшему вокруг того мальчика, которого я когда-то знала, однако в нем еще оставались едва заметные следы моего друга детства: прическа, веснушки на носу, постепенно исчезавшие с каждым годом. Он автоматически потянулся к моей сумке.
– Бруклин передала, что ей пришлось уйти пораньше. Ее ждет отец.
Несмотря на его открытую улыбку, я нахмурилась и попыталась вспомнить, когда это его голос успел стать таким низким? Может, я просто этого не замечала?
– Она могла пойти с нами, – ответила я, но в моих словах не было подлинной уверенности. Хотя Бруклин больше на меня не злилась, ей никогда не требовались сопровождающие, если отец звал ее домой.
Он редко обращал на нее внимание, и происходило это лишь тогда, когда возникала необходимость убрать дом или пополнить запасы продуктов. Я знала, что ей обидно чувствовать себя столь малозначимой: ее замечали редко и по сугубо практическим соображениям.
Я начинала его ненавидеть, поскольку сама она была на это неспособна.
– Слушай, Арон, твой отец много болтает… – Это не было вопросом. Мистер Грейсон был из тех, кто нуждался в слухах так, как другие нуждаются в воздухе. Он был бы опасен, не окажись он таким глупцом: его ум был поверхностным, а язык – без костей.
Арон кивнул. Он не обиделся: разумеется, он и сам это знал. И все же он взглянул на меня с заинтересованной улыбкой.
– Ты это к чему?
Я пожала плечами, беспокоясь, не переступаю ли я границы приличия, и осторожно продолжила:
– Он говорил что-нибудь о Бруклин? И об ее отце?
Улыбка исчезла.
– Что ты имеешь в виду?
Мои плечи вновь поднялись.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Твой отец когда-нибудь о них говорил? Как они живут? Много ли мистер Мейер работает? Хватает ли ему денег? Брук… – Задать последний вопрос было сложнее всего, хотя я размышляла над ним сотни раз. – Нет ли опасности, что ее могут у него забрать?
Брук почти исполнилось семнадцать, она была всего на несколько недель младше меня, и до совершеннолетия, когда она получит право самостоятельно принимать решения, ей оставался год. Но сейчас она находилась в опасности: ее могли
