неторопливо шел к проходной по широкой асфальтированной дорожке. Ветер дул ему в спину, тащил змейками по дороге морозную пыль. Егоркин заметил, что на асфальте подскакивают маленькие шарики, словно пшено.
Из цехов выходили усталые люди, но при виде снега лица их оживлялись, светлели. Спины распрямлялись. Хорошо было шагать к проходной в потоке людей! Егоркин увидел впереди Лазареву и прибавил шагу, придумывая, как начать с ней разговор.
Галя шла, наклонив голову. «Видимо, устала. Для девчат работа сборщика тяжеловата», – подумал Ванек.
– Галя! – весело обратился он к ней и осекся, замолчал, погасив улыбку.
Девушка плакала. Она шла, не глядя на него, и вытирала платком глаза. Да-а, не вовремя он! Но и уходить было неудобно. Егоркин растерялся, не знал, как быть, потом робко спросил:
– Случилось что-нибудь?
Галя всхлипнула.
– На работе, да? Может, я помогу? Ты скажи…
Девушка взглянула на Егоркина, шмыгнула носом.
– Я сама… – проговорила она. Вздохнула, осторожно провела платком под глазами и спросила жалобно: – Я краску размазала?
– Немножко.
Галя остановилась и начала вытирать щеки. Одно пятнышко осталось. Она его только размазала сильнее.
– Давай я… – предложил Ванек.
Галя протянула ему платок.
Родинка на побледневшем подбородке девушки темнела особенно ярко, была какой-то беззащитной, хотелось потрогать ее пальцем.
Ванек осторожным движением, словно прикасаясь к тончайшему стеклу, вытер тушь с ее щеки и, вздохнув с сожалением, что больше нечего вытирать, сказал:
– Теперь все.
Галя жалобно и благодарно улыбнулась.
– Спасибо.
Они молча пошли дальше, прошли проходную, и только на улице Ванек снова спросил:
– На работе что-то случилось?
– Нет… Царев деньги не отдает…
Егоркин вопросительно посмотрел на Галю, не понимая, о каких деньгах она говорит.
Лазарева объяснила и снова всхлипнула.
– Сколько? – мрачно спросил Ванек.
– Чего? – взглянула на него Галя.
– Денег!
– Много… Больше ста…
– Вот скотина! Пошли!
Егоркин решительно потащил девушку за руку на противоположную сторону улицы. Они свернули в переулок.
– Куда ты? – спрашивала Галя, едва поспевая за Егоркиным.
– В общежитие! К Цареву!
– Не надо… – неуверенно сказала Галя.
Возле общежития Ванек усадил Лазареву на скамейку под деревом, смахнув с нее снег, и сказал, чтобы ждала здесь, а сам стремительно влетел в общежитие. «Только бы Царев был дома! Только бы он был дома!» – стучало в голове. На третьем этаже он толкнул одну из дверей. Она со стуком распахнулась. Царев был один, сидел на кровати.
