Божий Суд чинить будем, пока Господь другими делами занят.
– Верно Леший сказал! – Поддержал Иван Проскурин. – Хутора оставим навсегда, чтобы над бабами и детишками не глумились за нас. Воротимся, когда всех гадов на земле нашей изведем. С утра коней оседлаем. Запасных с провизией и чем нужным возьмем по паре. Ружья и винтовки с патронами. Да поедем по деревням. Не у нас жен только такое вершили ироды. Вот и наберем народу, чтобы шеи им посворачивать. Ты, Колька, первым нас собрал, тебе и дальше вести.
– Коли все согласны, то поклянемся перед иконой Спасителя, что до конца живота своего будем векршить суд страшный над злодеями! Отныне братья мы друг другу и друг за друга в ответе! – Торжественно произнес Колька, когда дана была страшная клятва.
А ночью запылали дома в Сазоновке. Вместе с ними горели и возы с зерном, подготовленные к отправке в Орел. Выли бабы, орали дети. Только не могли эти крики и вой вернуть к жизни всех тех, кто участвовал в случившемся на Хуторах. В качестве трофея, забрал себе Колька черную кожаную фуражку губернского комиссара, отстегнус с нее и втоптав в землю каблуком сапога пятиконечную красную звезду.
– Пусть видят, кто мститель их! – Заявил Жердев, напяливая на голову, удачно пришедшуюся туда, фуражку. – Начало положено братья. Отступать неуда.
– Может зря зерно жгем? – Неуверенно спрос ил кто-то.
– А что? Прихвостням краснопузых оставить то, чего наши дома лишились?! – Осерчал Колька. – Молчи уж! Лучше спеши прощаться со своими. Раненько поутру поход свой начнем. Нам тут засиживаться нельзя. Через пару дней вся губерня понаедет.
– Просто горько на душе, когда дым хлебной гари в нос бьет. Когда бы еще мы такое содеять задумали. – Успокоил Кольку Митроха. – Не серчай.
Глава 3. Фрол Быков
– Сюды вам, однако! – Проговорил сидевший на кожах мужик, когда телега, наполовину заполненная свежим сеном, остановилась у здания, над входом в которое висела табличка с надписью: «Волостная управа». Он улыбнулся, являя пассажирам щербатый рот, наполовину заполненный пожелтевшими зубами. – Тута у них все начальнички заседают.
– Спасибо, батя! – Отозвался один из пассажиров, наполовину пустой левый рукав рубахи которого был заткнут за узкий кожаный ремешок. – Нечем отплатить за добро твое. Сказывали тебе, что из плену германского мы вертаемся. Хорошо – люди добрые не перевелись, так хоть живы до сей поры… и накормлены были. Будем в должниках. Может, сквитаемся.
– Отсюдова верно в Лаптев Лог двинете? – Поинтересовался в ответ мужик. – Тогда вон к той избе подходите. Да, где петух красный на плетне присел. Родич там мой обжился. Я у него пока побуду. Мне в Выселки ехать потребность имеется. Кое-чего забрать там нужно. Загляньте. Может снова по пути станется. Так чей ты, говоришь, будешь из лаптевских?
– Мирона Быкова приемный сын. От сестры его старшей, которая от чахотки
