Кажется, моря изучены больше. А зря. А может, и не зря: когда человечество перероет, испохабит всю землю и начнёт вымирать от неуважения к земле, в недоступных болотах и горах сохранятся семена здоровых растений река разнесёт их снова по всей земле. И снова возродится жизнь. Река – она как мать.
Моя жизнь с детства была связана с водой: жили у озера, рыбу ловили в реке, а на базар плыли за другую реку – за Волгу. От реки же и беда пришла: затопило нас новоявленным морем, пришлось переезжать выше. Когда умерли родители, осталась после них избушка на берегу моря, маленький домишко. И получается, что живу я теперь летом у трёх рек: Унжи, Волги и Нёмды – слились они в единое море, и воды стало больше, чем суши.
А некогда по берегам этих рек текла своя особая жизнь – полная, радостная и горькая, древняя и современная, со своей историей, традициями, песнями, обычаями, со своей географией – лесами, озёрами, лугами, дорогами… И вдруг однажды ничего не стало: затопили. В некотором роде это даже хуже войны и пожара, потому что и земли не осталось. «Как же так? Чьё это наказание, Божье или сатанинское?» – спрашивали переселенцы старики.
Так и умерли, не узнав.
1
Волга и Поволжье. Никогда они не были ни окраиной, ни захолустьем России. Если говорить о культуре русского Поволжья сегодня, то она скромна, приглушена, бедна; разрушена или затоплена. Многое просто забыто. Забыто больше, чем на слуху, на виду.
С удивительным постоянством и упорством текли реки и всё время как бы совершенствовали, спрямляли своё русло. В одном месте мелели, в другом месте рыли ямы, бочаги; покинутое русло превращалось в старицы, они зарастали травой, кустарником и постепенно становились озёрами, а потом и вовсе болотами.
Наносные пески, обрастая травой, становились лугами… И разный зверь, птица, рыба выбирали своё любимое место. Так было века.
И вот человек, понастроив плотин, всю эту вековую жизнь перечеркнул, перекроил по-своему. Значит, должны пройти ещё века, чтобы рыба, птица и зверь обвыклись, как-то видоизменились и начали жить нормальной жизнью. Нет, жизнь эта не прекратится, но изменится сильно, и надо нам просто предвидеть, предположить, какой она будет, куда пойдёт… И помогать доступными способами реке, всему живому на ней и в ней. Но опять же, прислушиваясь, приглядываясь к реке и учась у неё.
А распрудить разом все плотины, как советуют иные горячие головы – это тоже безумие. Не меньше первого. Надо помнить о гибкости природы, её возможности выживать почти в невероятных условиях. От нас же требуется совсем немного – помочь. Революции везде опасны: как в обществе, так и в природе. Эволюция – вот что избрано самой природой, и только нетерпеливые люди всё хотят исправить революционно. Это эгоистический подход к обществу и природе без учёта гиблых последствий.
Сыпучие жаркие пески у речных отмелей Волги были когда-то целым миром. Поросшие мать-и-мачехой, хвощами, красноталом, они были приютом
