лет в Голливуде он сделал блестящую карьеру. Макс был лишь немного выше Тани, и у него было лицо не то веселого монаха, не то сказочного эльфа. Он держался сердечно, дружелюбно и непринужденно. Одет он был простецки – кроссовки, джинсы и футболка. К Бламу идеально подходило определение «уютный». Это был человек того типа, с которым хочется усесться рядом, взять за руку и рассказать о самом важном и сокровенном.
В его послужном списке было пять премий Американской киноакадемии. Таня совсем растерялась, когда Блам сказал, что для него будет честью работать с ней и что ему очень нравятся работы Тани. Таня вскоре убедилась, что Блам читал все, что она печатала в «Нью-йоркере», с самого начала. Он читал большую часть ее эссе и ее сборник рассказов и пересмотрел записи большинства ее мыльных опер. Он хотел знать как можно больше о ее работе, ее тематике, ее стиле, ее умении рассчитать время, ее чувстве юмора, ее понимании драматургии. И пока что, сказал Блам, ему понравилось все, что он увидел. Он не сомневался, что Дуглас был абсолютно прав, решив доверить этот сценарий ей. На его взгляд, это было отличной идеей – обратиться к ней. Дуглас согласно кивал.
Он был мужчиной совершенно иного типа и напоминал красавца Гарри Купера – звезду Голливуда сороковых-шестидесятых годов – в зрелые годы. Из прессы Таня знала, что Уэйну пятьдесят четыре года. Он был высоким, поджарым, с худым лицом, проницательными голубыми глазами и седыми волосами. Его внешний вид можно было определить одним словом – «холодный». Глаза у него были словно сталь. У Макса были теплые карие глаза, лысая голова и борода. У Дугласа были густые седые волосы, прекрасно подстриженные, одет он был безупречно – безукоризненно отглаженные серые брюки, голубая рубашка под цвет глаз и тонкий свитер. Осторожно опустив глаза, Таня заметила и его мягкие коричневые туфли из кожи аллигатора. В Дугласе все говорило о прекрасном вкусе и деньгах, но прежде всего в глаза бросалась источаемая им сила. Всякий при одном лишь взгляде на него сразу же понял бы, что это человек значительный. У него был такой вид, словно он в состоянии купить и продать всех присутствующих в этом зале. Когда Дуглас посмотрел на Таню, у нее возникло ощущение, будто он видит ее насквозь. Она чувствовала себя куда более непринужденно, разговаривая с Максом, который прилагал все усилия, чтобы Таня почувствовала себя желанной гостьей. Дуглас же смотрел на нее так, словно разбирает ее на кусочки и складывает обратно. Ощущение было не из приятных.
– У вас очень маленькая нога.
Это было первое, что сказал Тане Дуглас, когда она села за столик. Таня понятия не имела, как он мог это увидеть – разве что каким-то образом разглядел ее ноги под столом. Ей и в голову в эту минуту не пришло, что Дуглас внимательно изучил вопросник, который по просьбе его секретаря заполнили муж и агент Тани, дабы купить ей подарки, способные ее порадовать. Он отметил ее размер ноги в списке, прежде чем для Тани были куплены халат и тапочки от «Претези». Именно Дуглас
