style="font-size:15px;"> – Это мой дом. Попытаться ведь нужно.
Брайан картинно вздохнул.
– Как хочешь. Но, как по мне, глупо рисковать, будучи один только час на воле.
– Справлюсь, – отмахнулся я, хотя, говоря по правде, не так уж был в себе уверен.
Андерсон и безжалостная машина правосудия, которую он представлял, один раз уже хорошенько меня подставили, поэтому и теперь не стоит надеяться на радушный прием, пускай меня и представляет Фрэнк Кронауэр. Однако на этой бренной земле не остается ничего иного, кроме как делать все, что тебе под силу.
Я выбрался из машины с натянутой фальшивой улыбкой на губах, насквозь пропитанный искусственной надеждой. Потом вновь заглянул в машину и сказал:
– Поезжай к торговому центру на углу. Я приду туда, когда закончу.
Брайан выглянул и вопросительно на меня глянул, точно боялся, что мы больше никогда не увидимся.
– Если не явишься через полчаса – позвоню Кронауэру, – заявил он.
– Сорок пять минут, – поправил я. – Если проберусь внутрь – заскочу в душ.
Брайан задержал на мне взгляд, потом покачал головой.
– Дурацкая это затея.
Я захлопнул дверцу, и машина медленно покатила вверх по улице в сторону шоссе Дикси. Я понимал тревогу Брайана. Она вполне естественна, если занимаешься тем, чем занимается он. Копы для него всегда были врагом-номер-один, воинствующим хищником в пищевой цепочке, которого стоит по возможности избегать. И хоть вкусы у нас с ним во многом схожи, легавые мне никогда не были столь противны. Мои семья и работа позволили мне познакомиться с копами поближе, и их я понимал точно так же, как и всех остальных людей.
Я пошел напрямик к патрульной машине, по-прежнему вооруженный деланой улыбкой, и постучал в окошко. Две головы синхронно повернулись ко мне, и две пары холодных (голубых и карих) глаз, не моргая, окинули меня выжидающим взором.
Я жестом попросил опустить окно; спустя еще мгновение бессмысленного пялянья обладатель карих глаз, сидевший ближе ко мне, опустил окошко.
– Могу я чем-нибудь вам помочь, сэр? – поинтересовался полицейский, угрожающе подчеркнув слово «помочь».
Я улыбнулся чуть шире, но полицейского это не обрадовало. Он был худой, лет сорока, с оливкового цвета кожей и короткими черными волосами, а его напарник, не отрывавший от меня взгляда, – гораздо моложе, бледный, со светлым, по-солдатски коротким «ежиком».
– Да, надеюсь, – сказал я. – Это вот мой дом. Можно мне забрать оттуда пару вещичек?
Ни один из полицейских моим словам не обрадовался.
– Какие такие вещи? – спросил кареглазый.
Слова его звучали скорее как обвинение, чем как вопрос.
– Сменную одежду? – с надеждой ответил я. – И может, еще зубную щетку?
Наконец кареглазый моргнул, хотя и не смягчился.
– Дом опечатан. Никого не впускать – никого не выпускать.
– Хотя бы на минутку, –
