кошмарах. Во время всех трех визитов бывший эскулап дремал, пока Луис с Беатрис болтали и смеялись. Когда Луис находил предлог, чтобы навестить ее в одиночку, он всегда устраивал так, чтобы дуэньей была старая Мари – она была совершенно глуха и так трепетала перед монахами, что все время сидела, уткнувшись в шитье и не ведая о том, что парочка флиртует. Разумеется, оба сознавали, насколько это опасно. Луису, монаху, запрещалось жениться на Беатрис, а будучи человеком низкого происхождения, он не мог даже надеяться на брак с дочерью герцога.
Влюбленные молились, чтобы их страсть утихла, договорились, что не будут встречаться. Однако Беатрис знала, что каждую среду по утрам Луис собирает в лесу хворост, и она – которая всегда любила выезжать одна, встречая рассвет, – вдруг решила, что лошади необходимо размяться именно в этом лесу и в этот час, несмотря на трескучий мороз. Они встретились, без дуэний, без дремлющего брата Поля. Она рассказала, что боится человека, которого видела в своих снах. Беатрис была убеждена, что он хочет ей зла. Поэтому она мечтала уехать туда, где он ее не найдет.
– В отцовском замке он никак до тебя не доберется, – сказал Луис. – У твоего отца сотни воинов, которые тебя защитят.
– Он найдет меня, – ответила Беатрис, – потому что я видела его. Он здесь.
– Тогда покажи его отцу, и дело с концом, – предложил Луис.
– Ничего из этого не выйдет, – ответила Беатрис. – Я даже не знаю толком, человек ли он или демон, который может вселиться в любого. Он наблюдает за мной, и я знаю, что он не успокоится, пока не доберется до меня.
– Тогда попробуй поехать к кузенам, – предложил Луис.
– Нет. Я лучше останусь с тобой. Я хочу, чтобы ты увез меня отсюда.
– Я же монах, госпожа, – сказал он. – Что будет, если я нарушу обет?
– Я дам тебе другой, – сказала она, и он догадался, что она просит его жениться на ней.
Он поглядел ей в глаза и понял, что питает к ней такую страсть, перед которой все монашеские обеты, все его ученые занятия и собственное благополучие меркнут, словно свеча при свете солнца. И они оказались здесь – в маленькой комнатке, далеко-далеко от мстительного взгляда ее отца и от его монастыря, в Константинополе.
Он подошел к ней и сказал:
– Когда-нибудь эта любовь перегорит, я обещаю, и мы будем жить достойно, свободные от неразумной страсти. Свободные от любви. А пока нам остается только молиться. Дай я тебя поцелую.
Беатрис потянулась к нему, а он наклонился, чтобы запечатлеть долгий поцелуй.
– У меня за спиной, – сказал Луис, – солнце встает над городом, полным чудес. Величественные церкви и соборы, шпили и школы, статуи и ипподром, корабли из сотен земель качаются на голубой воде – все, что я так мечтал увидеть. А передо мной ты, обнаженная, в утреннем свете. Я не могу отвести от тебя взгляд, и, хоть мне стыдно за это перед Богом, я и не хочу.
Она привлекла его к себе, и он положил руку ей на грудь.
– Тебе
