наши жизни уже не дотягивали и до уровня «жизнь – копейка». Прокуратурские «мандаты» не пугали теперь и бомжей – что, уже было говорить за новых хозяев жизни. Так, что «авторитет», по состоянию на осень девяносто первого, вполне мог «послать» меня, а вместо этого сам пошёл навстречу.
– «Начюст» пришёл «на блядки» «упакованным»?
Я, конечно, «нарывался», но «Ахмед» не стал протестовать против «столь вопиющего искажения сущности культурного заведения». Он лишь усмехнулся, и утвердительно качнул головой.
– А «фамильная драгоценность» была при нём?
– Платиновый перстень с бриллиантами? – покривил щекой «Ахмед». – «Фамильная драгоценность», которую я ему «откатил» месяца три назад? При нём, куда же он без неё? А что, товарища «почистили»?
– Да, вряд ли он «потерял вещь по дороге». «Ты не брал»?
«Ахмед» коротко хохотнул: «расслышал» кавычки из «Ивана Васильевича».
– Слово джентльмена, дорогой!
– Тогда – «вопрос на дорожку». Не возражаете?
– «Сыпьте»!
– Вчера с будущим покойником Вы не пересекались?
– Не чаще, чем со всеми остальными.
Лицо «Ахмеда» искривилось в брезгливой усмешке.
– Не удостоился такой чести.
– Но – хотя бы «по маленькому делу»…
– Заходил, но прокурор мне на глаза не попадался.
– А под руку? – почти невинно блеснул я глазами.
Вместо «полагающегося» отвешивания челюсти «Ахмед» неожиданно проглотил слюну.
– Даже так?!.. То есть, и я – тоже?!..
– Не больше, чем все остальные, – максимально приятно улыбнулся я, частично исполняя установку «я возвращаю Ваш портрет».
– Нет.
«Ахмед» уже взял себя в руки.
– А «их» сынка?
– А его не было в числе приглашённых! – усмехнулся «авторитет»: «возьми меня за рупь, за двадцать!».
Оценив уклончивость ответа: «не было среди приглашённых» – не то же самое, что «не было» – я встал из-за стола. Вместе с лаконичным кивком встал.
– Благодарю Вас. Надеюсь, Вы не будете возражать, если чуть позже мы потревожим Вас для оформления показаний?
«Ахмед» тут же вывесил на лицо почти счастливую улыбку.
– Ну, что Вы – буду рад новой встрече!..
… – А теперь поговорим о самом насущном: о туалете.
«Опера» в унисон хохотнули.
– Я сказал что-то смешное? – художественно поработал я бровью.
Первым отвесил – и подтянул – челюсть начальник УУР.
– А-а, ты – в этом смысле… Извини, Петрович: «позднее зажигание».
– Итак?
Подполковник скосил глаза на дежурного «опера» – и тот оперативно нырнул в папку. Спустя мгновение он уже скользил глазами по исписанному листу бумаги.
