Догадка меня не посетила, ни одна. Тупая я. Неразвитая.
Топая к свену, вернее перелезая завалы и следуя в направлении прозвучавшего голоса, я думала с тоской, что в последние два дня я как-то стала слишком часто на виду и на слуху.
Это нехорошо. Точно.
Свен Мрао возвышался на порубке на целую голову с плечами выше всех срубленных сосен. А еще выше понурых лошадиных морд, которым еще предстояло эти порубленные сосны вытягивать на прогалину.
Я долезла, вернее перелезла с большим трудом последнюю поваленную сосну на пути от своего рабочего места к бригадиру Мрао. Доползла, если быть еще точнее. Я уже рассказывала, что сил у меня было не то что мало, а очень мало. И еще, эти малые силы быстро кончались. Пока рубила, еще оставались. А вот пока долезла до Мрао – все и закончились.
Я с трудом, тяжело сопя и кашляя, в изнеможении уселась на поваленное дерево. Если он так пошутил, то я точно только к вечеру смогу разыскать свой топор, а уж порубить что-то сегодня еще уже наврятли выйдет. Значит, будет жирный минус в трудодне.
Немного отдышавшись, подняла голову в надежде отыскать в районе неба голову и хмурый взгляд своего бригадира. Вместо этого я узрела Хано верхом на лошади. Не успела открыть рот, как орк что-то гаркнул Мрао и, не глянув больше в мою сторону, поскакал в направлении поселения.
И что это было? Точно пошутил: свен Мрао, орк Хано, мертвый бог Чернодер. Хороших богов и добрых персонажей из преданий старины глубокой и недалекой – я не знала. Не было их в нашем мире. Люди были. И тех очень мало. Тут рядом, вообще я одна.
Мрао, не церемонясь, поднял меня на вытянутой руке за шкирку, как котенка, покрутив немного из стороны в сторону и хрюкнув почти как хрюкал Хано, отдал зычную команду кому-то в районе лошадиных морд.
В следующий момент меня передали с рук на руки возничему и даже мое честное и горячее желание объяснить всем, что у меня там топор остался, в сугробе у приметного пенька, не возымело результата. Меня увезли с порубки в сторону нашего поселения. Судьба топора мне так и осталась неизвестной. С меня его не спросили.
Через час с небольшим, столько неслась бедная, взмыленная лошаденка до нашего поселения, я узнала, что меня определили на работу в конюшню – теплое, светлое, сытное место. Присматривать за лошадьми, греться об их теплые мохнатые бока, есть украдкой запаренный овес, облизывать темные куски соленого камня и копаться в теплом лошадином навозе. О таком я и мечтать во сне не смела. Счастье! Вот оно оказывается как близко, и прилетело прямо мне.
Лошадей я полюбила. Вернее я лошадей любила задолго до момента воцарения меня в должности конюха на конюшне поселения. Они такие добрые, мягкие, славные и теплые. Я начала греться об их тела с первых же минут и не заметила сама, как уснула, прижимаясь к теплому боку в стойле. Итогом стало мое просыпание в районе задних ног большого рыжего жеребца. Умное аккуратное животное осторожно переступало
