это что? Или кто? Похоже, так теперь зовут в моей семье меня. Ладно. Спать хочу. Уже засыпая, вспомнила, что снова не спросила про чужака.
Через месяц я привыкла. Я часто слышала, как меня теперь называют. Дед Орис, мои сестры и маленькие братья. Рабочие свены с конюшни и еще куча малознакомого народа. Я почти никого не знала по имени. Знала, как зовут нашего старосту, знала, как звать его старшего сынка, и как звать его матушку. Эти сами меня просветили насчет своих имен.
Еще в первое знакомство с нами, мать сынка старосты меня обрадовала своим желанием взять меня в семью. Так и сказала на площади возле столба судилищ, что эту старшую они возьмут себе. Никто не спорил. Я молчала, не зная, что на это ответить. Дед Орис молчал, уж не знаю почему. Сестры и брат молчали, потому что малы совсем.
Теперь несостоявшиеся родственники, раньше не дававшие мне проходу, обходили меня по большому кругу. Лесорубов, бригадира Мрао, я больше не видела.
Работники конюшни меня тоже обходили стороной. Старший, мрачный свен Лидс, оглядев меня в первый день, как привезли, тоже ничего не сказал. Ткнул пальцем в меня, потом в подростка, привезшего меня с порубки. Что-то буркнул, вроде пригляди, научи, присмотри…, я не расслышала. И все.
Я ухаживала за лошадьми, поила, кормила, чистила, убирала за ними, выводила их из стойл. Я все делала, как велел приставленный ко мне подросток. Его звали Трон. А меня… маленькая шлюшка.
Было одно странным – так меня не называл Хано.
А еще хорошо, что, наконец, куда-то убрался наш незваный гость. Дед сказал: ушел. Для меня – как растворился в ночи. Ни запаха, ни крови его, ни вещей. Несчастный тяжеленный тулуп чужака, который я волокла на своем плече, пропал, как и медяшки. Наверное, Хано забрал. Чужака не стало. Еще дед сказал, что отдал чужаку все его деньги. Почему?
Ну, так спокойнее, объяснил, а потом, немного помолчав, мой дед выдал:
– Ты теперь подстилка Хано и нам не к чему людское золото. Благодаря тебе….
Хорошо это или плохо? – я не знала. Видимо все же хорошо. У меня, у деда Ориса и у его внуков была теперь всегда еда. Вон, даже печь подновили и крышу переделали. Когда и кто приезжал и произвел ремонт нашего жилища, я не знала. Просто вдруг однажды стало очень тепло и сухо в доме. А еще приезжал сам Хано и сказал, что весной переселит всех в новый дом с высоким забором. Деду Орису сказал, а сестры слышали.
Ну что я должна была сказать на это? Мне повезло однозначно. Значения слова шлюха я не знала. Догадывалась, что это – не совсем хорошее слово, виновата видно орочья цветастая рубашка. Как связать приказ носить рубашку не снимая со словом, которым меня за глаза, но называли, я не догадывалась. Было чудно. Спросить не у кого. Дед отмалчивался, отводил глаза, вздыхал, кашлял. Еще и подстилка… Это вообще непонятно…
Подстилка была в конюшне, и так называли солому, что стелили под ноги коням в стойлах. Странное сравнение. Ну
