дело в том, что вскоре после вышеизложенного разговора к Нэшу подошёл слуга и передал письмо. На вопрос, от кого оно получено, слуга смог пояснить только, что это был незнакомый человек в тёмном плаще и шляпе. Откланявшись, слуга вернулся к своим обязанностям.
Томас нашёл в шумном зале укромное местечко, скрывшись таким образом от Хейдена и других любопытных глаз – нужно сказать, Хейден к его действиям не проявлял никакого интереса, и даже само вручение письма Нэшу осталось им практически незамеченным.
Сломав печать, Нэш вытащил записку, текста на которой оказалось меньше, чем можно было ожидать от формата:
«Птичка опять чуть было не угодила в клетку, а? Всякий раз удивляюсь твоей неосмотрительности.
Ладно, я тебя вытащу, только не суетись.
Ключик в предпоследнем доме у частокола, с восточной стороны. Иди по Уильям-стрит до стены, потом направо и до двухэтажной лачуги.
Никому не говори ни про письмо, ни про дом – никому не доверяй, вокруг тебя полно ушей и языков.
Приходи только один.
Да… и не заставляй меня ждать. Сделай это сразу же, как получишь письмо.
Если пожить ещё хочешь».
Закончив читать, Нэш украдкой посмотрел на Хейдена – тот весело беседовал с Флетчером и некоторой другой знатью, активно запивая разговор голландским бренди, которого у губернатора было в достатке.
Нэш не находил ответа на вопрос почему это произойдёт, но точно знал, что это произойдёт – он подчинится записке. Том вдруг отчётливо вспомнил нелегального пассажира в трюме «Кокетки», загадочные смерти Мейсона и Джонни Пирса, окровавленный туз пик, принадлежавший Льюису, затем уже его труп, Баккера, кровь, преследующие его видения с картами…
Всё это неким образом сложилось в определённую последовательность, сути и деталей которой Нэш не понимал, но точно знал, где она продолжится.
По характеру он, конечно, был авантюрист. Лгать об этом или пытаться его как-либо оправдывать более не имеет смысла. Человек без подобных качеств равным образом не взялся бы за миссию, порученную герцогом Бофортом, не связался бы с пиратской командой, с которой теперь уже имел слишком много общего, и в конце концов не оказался бы в том положении, в котором теперь находился.
Том Нэш сам к этому шёл, целенаправленно или бессознательно, и теперь готов был бросить вызов фатуму.
Он сложил записку, незаметно проскользнул к гардеробу и, накинув плащ, незримо вышмыгнул на улицу.
На дворе был поздний вечер, а в условиях нью-йоркского освещения того времени – скорее глухая ночь. Лёгкий морозец неприятно щекотал лицо и нервы, которые у Нэша и без того были накалены до предела.
Он быстро убрался с Квин-стрит, свернув на улицу Уильям – именно она ему и требовалась, после чего быстрым
