доклады и писал решения на русском языке вплоть до открытия Сената, в связи с преобразованием и переименованием в период правления гетмана Скоропадского нашего Генерального суда в Державный сенат.
В течение апреля и мая я брал уроки украинского языка и вскоре убедился в том, насколько этот язык богат и гибок. Конечно, не было еще выработанной научной терминологии. Это особенно ощущалось цивилистами, при многообразии терминов гражданского права и при том условном, строго ограниченном значении, которое каждому такому термину должно быть присвоено. Куда проще обстояло дело в этом отношении с ограниченной и не столь сложной терминологией уголовного права, как материального, так и процессуального[8].
Общие собрания Генерального суда происходили очень часто. Работы было очень много, как организационной, так и чисто судебной. Одновременно шла лихорадочная работа в Министерстве юстиции по учреждению комиссий для перевода законов на украинский язык. Действующими законами, впредь до выработки собственного законодательства, были признаны законы Российской империи, со всеми позднейшими изменениями и новеллами временных правительств, поскольку они не впадали в противоречие с новым строем Украинского государства.
Совместная напряженная работа и дружеские, интимные отношения, установившиеся между членами Генерального суда, останутся навсегда в памяти нас всех, судей первого призыва.
Прокурорский надзор, представленный покойным украинским судебным деятелем и писателем Марковичем, покойным Вязловым, бывшим членом I Государственной думы, и Тихомировым – способным и весьма сведущим юристом, – составлял вместе с нами одну тесную семью. И не ощущалось никакого диссонанса в том, что все они говорили по-украински, я же один отвечал им по-русски… Но я уже освоился с украинским языком в достаточной мере, чтобы все понимать. Особенно красиво звучала украинская речь в устах С. П. Шелухина, пламенного оратора и одного из лучших знатоков языка.
Тесное общение делало свое дело, создавались взаимное понимание, доверие и глубокие симпатии.
В составе канцелярии Генерального суда были знатоки украинского языка. Они охотно переводили на украинский язык изготовляемые мною решения.
Тем не менее вопрос о языке был для меня такой же личною драмой, как и для всех тех, кто привык с детства говорить, писать и думать на русском языке. Для меня было ясно, что никогда мне не удастся достигнуть того совершенства в знании украинского языка, которое дано только тем, кто впитывает в себя каждый данный язык в детские или очень молодые годы. И только сознание, что на украинском языке говорит все крестьянское население, то есть подавляющее большинство населения Украины, то море, среди которого мы, жители городов, жили, заставляло примириться с личными лишениями и неудобствами, связанными с этим вопросом.
Одновременно назревала для меня другая личная драма, связанная с моим уходом в июне
Тем, кто отрицает существование самостоятельного украинского языка, рекомендуется ознакомиться с «Запиской Императорской Академии наук» от 20 февраля 1906 года. Академия устанавливает, что украинский язык отнюдь не представляется наречием русского языка и что он есть отдельный славянский язык, равно как и украинский народ не есть отрасль российского народа, а является самостоятельной славянской народностью.
