других разместятся службы фотографа, чертежника и отдел керамики.
– Выглядит лучше, чем я предполагал, – сказал Куллинейн. – А что тут было раньше?
Элиав ткнул черенком трубки в сторону Табари, работавшего на добровольных началах:
– Скорее всего, дом какого-нибудь араба, который выращивал оливки. Двести или триста лет назад.
Куллинейн был поражен непринужденностью, с которой общались Табари и Элиав. В ней не было ни следа характерного для этих мест антагонизма между евреями и арабами. Они сотрудничали на нескольких предыдущих раскопках и уважали знания друг друга.
– Дальше стоят четыре жилые палатки, – продолжил Элиав, – а если идти по тропе, то выйдешь к кибуцу Макор, где мы будем питаться.
Когда они шли к сельскохозяйственному поселению, Куллинейн обратил внимание на загорелых, бронзовых мужчин и женщин, занятых работой в кибуце. Они обладали на удивление привлекательной внешностью, и Куллинейн подумал: потребовалось всего несколько лет, чтобы сутулый еврей из гетто превратился в крепкого, здорового фермера. Глядя на мускулистых молодых людей, особенно на женщин с их свободными движениями, он не мог понять, в самом ли деле они евреи. Блондины с голубыми глазами, они скорее напоминали шведов; светловолосые юноши с ежиком волос на головах крепкой лепки смахивали на немцев; были тут и рыжие, типичные американцы, и интеллигентные личности английского типа; среди них присутствовала загоревшая до черноты молодежь, неотличимая от арабов. Обыкновенный человек, оказавшийся среди разнообразного населения кибуца Макор, мог бы выделить не более десяти процентов тех, кто соответствовал его представлению о евреях, и одним из них был Джемал Табари, чистокровный араб.
– Мы договорились с кибуцем о трех главных вещах, – объяснил Элиав, когда группа вошла в большую столовую. – Спать мы тут не будем. Мы будем тут питаться. И до начала сбора урожая мы можем нанимать кибуцников для работ на раскопках.
– Это хорошо или плохо? – спросил Куллинейн.
– Успокойся, – сказал Элиав. – Мы обратили твое внимание на этот холм лишь потому, что кибуцники будут очень тщательно опекать нас. «Смотри, что мы выкопали из нашего холма!» Здешние дети обожают археологию, как американские – бейсбол.
Едва археологи расселись в просторной столовой, являющейся в то же время и клубом, как к ним подошел и представился худой, коротко стриженный моложавый мужчина лет тридцати пяти, в шортах, футболке и сандалиях:
– Шварц… секретарь этого кибуца. Рад, что вы будете есть вместе с нами.
Куллинейн начал с вежливой академической формулировки:
– Мы хотим, чтобы вы знали, насколько мы ценим…
Но Шварц прервал его:
– Мы ценим ваши доллары. – Он резко махнул девушке, которая разливала кофе.
– Откровенный парень, – пробормотал Куллинейн, когда Шварц отошел от них.
