из земли появляются фрагменты истории. Ими не успевает заполниться первая же корзина, как ловишь себя на том, что ведешь раскопки в том понимании истории и цивилизации, какими они тебе представляются.
Откинувшись на спинку кресла, Куллинейн стал вспоминать дни в Аризоне. Он начал работы там, зная об американских индейцах то же, что и большинство экспертов. Но завершил их двумя годами исследований об их процессе мышления, собрав и проработав все, что было написано на эту тему, включая и побочные рассуждения об айну в Японии и эскимосах на Аляске. Теперь его дни были посвящены физическим трудам в земле Макора, а вечерами он пытался понять дух иудаизма, который позволил возвести большинство строений холма.
Когда Куллинейн с удовлетворением убедился, что уехали последние туристы, он открыл дверь и направился в кабинет Элиава.
– У тебя есть какие-нибудь новые материалы о евреях, которые я мог бы почитать?
– Ты застал меня врасплох.
– Сегодня я наслушался массу глупостей. Меня от них мутит. Я хотел бы переварить что-то посерьезнее.
– Ты читал Де Во, Кауфмана, Олбрайт?
Куллинейн кивнул.
– Маймонида?
– Он самый лучший.
– Есть кое-что и получше.
– Что?
– Пять раз перечитай Второзаконие.
– Ты шутишь?
– Нет. Второзаконие. Пять раз.
– Что ты имеешь в виду?
– Для евреев это великая, главная книга, и если ты справишься с ней, то поймешь нас.
– Но стоит ли ее читать именно пять раз?
– Да, потому что большинство неевреев воспринимают древних иудеев всего лишь как любопытную реликвию. Десять тысяч лет назад они оказались в Израиле, что само по себе представляет какую-то архаическую тайну.
– А как, по-твоему, это случилось? – спросил Куллинейн.
– Для меня Второзаконие настолько реально излагает события, что я буквально вижу, как мои прямые предки – скажем, мой прапрадедушка, одежду которого еще покрывала пыль пустыни, – со своими козами и ослами спустились в эту долину и разбили тут стоянку.
– И, прочитав Второзаконие, я буду чувствовать то же самое?
– Прочитай его пять раз, и убедишься, – заверил Элиав.
Именно таким образом Куллинейн возобновил знакомство с древнееврейским шедевром, который впервые стал серьезно изучать еще в Принстоне. Главный смысл Второзакония заключался в прощальном обращении предводителя Моисея к своим евреям перед тем, как они были готовы оставить свою пустыню и войти в землю Ханаанскую. Наткнувшись на строчки: «Сии суть слова, которые говорил Моисей всем Израильтянам за Иорданом»[7], Куллинейн почувствовал, что Второзаконие напоминает прощальное обращение генерала Вашингтона к своим колониальным солдатам. Аналогия была как нельзя более подходящей.
В Макоре не было
Второзаконие, 1: 1. –
