как раз и хотелось до чего-нибудь докопаться, взглянуть своим страхам в лицо. В такое время ей слышался зов сирен и что-то манило к себе – если не Филлори, то другая страна, столь же прекрасная и далекая, где Плам никогда не была, но могла бы, как ей казалось, обрести дом. Плам прекрасно знала, откуда в ней эта депрессивная жилка: четуинская кровь давала о себе знать.
Она держала свое четуинство при себе, не желая, чтобы другие копались в нем и нарушали его хрупкое равновесие. Может быть, она могла бы использовать свою специальность для маскировки не только материальных предметов, но и слов, фактов, имен и чувств? Спрятать их так глубоко, чтобы даже самой не найти. Спрятаться от себя самой.
Да нет, глупо, конечно. От себя не уйдешь. Надо жить своей жизнью, не поддаваясь пассивным настроениям, как выражается ее мозгоправ. Учреждать Лигу и стараться, чтобы Уортону мало не показалось.
День в итоге выправился – она, во всяком разе, провела его намного лучше Уортона. Карандашные стружки устилали его сиденье на первой паре, хлопья черных резинок обнаруживались в карманах по дороге на ланч. Настоящий фильм ужасов: его драгоценные карандаши подвергают пыткам в некоем тайном застенке, а он не в силах спасти их! Горько пожалеет Уортон о своем недоливе.
Встретившись с ним во дворе, она одарила его улыбкой, за которую совесть лишь слегка ее упрекнула. Показалось ей или он правда немного напуган? Может, в Брекбиллсе в самом деле есть привидение, и зовут его Плам.
Под конец она осуществила свою личную задумку, изюминку всей операции, по ее мнению. На четвертой паре Уортон обнаружил, что его брекбиллский карандаш не желает строить графики магической энергии. Все точки, линии и векторы, которые он пытался изобразить, складывались в надпись ПРИВЕТ ОТ ЛИГИ.
Глава 8
Обеденный ритуал в Брекбиллсе складывался веками. Всякий ностальгирующий выпускник, переживший в колледже свои лучшие годы, уж непременно вспомнит столовую – длинную, узкую, обшитую темным деревом, увешанную портретами бывших деканов в костюмах соответствующих эпох. Освещают ее серебряные кособокие канделябры, расставленные на столе через каждые десять футов; огоньки свечей то вспыхивают, то меркнут, то меняют цвет под действием шальных заклинаний. Все одеты строго по форме. Написанные на столе имена студентов за ночь перемешиваются по капризу того же стола.
Вина Плам, как обычно, не стала пить. После первого блюда, не слишком удавшихся крабовых оладий, она извинилась и вышла. Дарси, когда Плам проходила мимо, потихоньку подала ей из-за спины карандашный пенал. Плам, идущая будто бы в туалет, действительно зашла туда, но в столовую уже не вернулась.
Вместо этого она прошмыгнула в учительскую гостиную, которую почти никогда не запирали в уверенности, что никто из студентов не осмелится проникнуть в нее без спросу. Плам осмелилась.
По стенам громадного L-образного помещения тянулись книжные полки,
