исключался из общего количества черных дворов, а тем самым доля налогов и повинностей, накладываемых на сотню, соответственно увеличивалась. Поэтому и в XVII веке приходилось постановлять, «чтобы впредь из сотен тягла не убывало, а достальным сотенным людем в том налога б не было».[327] Впрочем, подобные постановления нарушались самими же великими князьями, и сам Иван III, например, подтверждал незыблемость своих «прочных» жалованных грамот, данных боярам, князьям и детям боярским на дворы «внутри города на Москве и за городом на посадех… отчины и купли».[328] Посад задыхался и яростно боролся с различными «беломестцами», к числу которых принадлежала вся московская знать.
Московские черные сотни, как видим, явление очень давнее. Конечно, сотни XIV–XV веков имели отличие от позднейших сотен, но некоторые общие черты московского сотенного устройства додержались до XVIII века, когда новое городское устройство решительно покончило со многими московскими порядками, восходившими к отдаленным временам.
Существование «московской рати», в которой видное место принадлежало черным людям, большое экономическое значение Москвы как ремесленного и торгового города заставляли великих князей с особым вниманием относиться к нуждам московских горожан.
Выразительная картина взаимоотношений великого князя и черных людей рисуется перед нами в рассказе о «скорой татарщине» в 1451 году. В результате татарского набега городские посады выгорели, но Кремль уцелел. Великий князь, возвратившийся в город, утешал, по словам летописи, «градный народ», говоря: это беда нашла на вас ради моих грехов, но вы не унывайте, каждый из вас пусть ставит дома на своих местах, а я рад жаловать и дать льготу.[329] В чем выражалась «льгота», мы знаем по другим свидетельствам – это было освобождение от налогов и повинностей на определенное время. Михаил Андреевич Верейский (около 1450 года) получил «льготу» для некоторых своих волостей не платить ордынской дани в течение 5 лет.[330]
ДВОРЦОВЫЕ СЛОБОДЫ
Наряду с черными сотнями в Москве в средневековое время существовали дворцовые, княжеские и боярские слободы. С течением времени дворцовые слободы эволюционировали и сделались почти синонимами черных сотен, но в Москве XIV–XV веков значение слобод было иное. Они существовали на особом праве в качестве дворцовых слобод, населенных великокняжескими людьми, в качестве княжеских, боярских и церковных слобод.
К числу дворцовых людей причислялись различного рода люди, в том числе и мастера, которых Иван III называет своими («за мастеры, за моими»).
Великие князья обращали особое внимание на огородников и мастеров, которых они брали из числа сельчан и холопов, оседавших в городах.
Московские дворцовые слободы были населены ремесленниками, как это вытекает из самих их названий.
По списку С. К. Богоявленского, в XVII столетии в Москве насчитывалась 51 дворцовая слобода. Из них ряд слобод
АИ. Т. III. СПб., 1846. С. 105.
ДДГ. С. 354.
ПСРЛ. Т. XVIII. С. 207.
«Дал еси (вел. князь) льготу на пять лет выхода не дати» (ДДГ. С. 165).
