несли монстры, и сам он, явно предназначались для какой-то стройки, остов которой смутно виднелся совсем недалеко – метрах в сорока от него.
– Прораб?! – удивились обе головы, повернув шеи так, что уставились друг другу в глаза, – почему Прораб? Никакого Прораба мы не знаем.
Он говорили на удивление синхронно, создавая эффект стереозвучания, которое обволакивало и Сизоворонкина, и всех вокруг. Монстры при первых звуках этого дьявольски завораживающего голоса благоговейно подняли головы к небесам. Двухголовый чуть подождал, а потом поморщился. Он явно ожидал, что Лешка тоже последует их примеру.
– А вот хрен вам на палочке, – рассердился Сизоворонкин, – ты не красавица писанная, чтобы я закатывал глазки и пускал слюни.
Монстр, который, исключая гигантские размеры и лишнюю голову, был здесь ближе всех к человеческому роду, повторил еще раз:
– Мы не Прорабы, – а потом представился, теперь уже на два голоса, – «Я – Вельзе», «Я – Вул».
Вместе очень гармонично получилось Вельзевул, и Лешка почему-то довольно кивнул:
– Очень приятно. А я Сизоворонкин, Алексей Михайлович, он же Геракл, полубог. А ты, я так понимаю, дьявол этого мира. Хочешь анекдот про себя?
– Анекдот?! – сразу четыре брови поползли вверх.
– Да, анекдот. Слушай.
Встречаются две подруги – блондинка и брюнетка:
– Что-то муж у тебя в последнее время подвижный стал; веселый, бодрый… Волосы погуще стали и пышнее?
– Да… Собака сдохла… А сколько корма осталось – не выбрасывать же!
Вельзевул раздвинул губы в подобии улыбки, а потом покачал головой:
– Нет, я не собака, тем более не дьявол. И ты не полубог. И здесь никакой не мир.
– Как не мир? А это что? – в удивлении повел рукой вокруг Алексей, – и кто эти парни?
– Никто, – был ответ, – мира, как ты это понимаешь, пока нет. Есть Большой и Единственный Выбор, который должно сделать Бытие, которого тоже пока нет.
– Ага, – помотал головой Сизоворонкин, не поняв ничего из объяснений; точнее приведя их к смутному понятию из учебников школы и двух вузов, которые успел закончить в прошлой жизни, – это так ты… вы называете Большой взрыв? Точку, от которой берет отсчет Вселенная?
– Выбор, – внушительно прозвучало опять в стереозвуке, – Большой Выбор!
– И кто кого будет выбирать? – Лешка-Геракл не торопясь сделал полный оборот на месте, словно показывая, что выбирать здесь – в любом качестве – никого не собирается.
Ему стало смешно, а потом почти страшно, когда он представил рядом этого «Гену» с головой Афродиты на плечах, или двухголового монстра, широченные плечи которого венчали бы головы Афины и Артемиды – той, чьи губы, и не только они, дарили
