пара страниц, если кто-то тебе в это время позвонил – глава, не меньше. Арбузный сок на столе, посверкивающая на солнце красная сердцевина, ее вкус, о! – Ухалов закрыл глаза и некоторое время в блаженстве раскачивался из стороны в сторону. – Вкус сердцевины – это еще пять страниц текста без абзацев, без знаков препинания, без просветов, чтобы читатель задыхался, понимаешь, задыхался в твоем тексте! А за окном крики детей, скрежет трамвая на повороте, гул пролетевшего самолета…
– У арбуза еще хвостик бывает, – подсказал Касьянин.
– Да! – заорал Ухалов. – Хвостик заслуживает целой главы, потому что хвостики бывают не только у арбуза, но и у некоторых людей – я в школьном учебнике видел, – у яблока, обезьяны, ящерицы…
– У ящерицы отваливается.
– Правильно, Илья! Ты вполне можешь садиться за современный роман под названием «Арбуз».
– Мне больше нравятся дыни, – задумчиво произнес Касьянин.
– Не возражаю – пусть «Дыня».
– Будем живы, – Касьянин поднял стакан, глухо ткнулся в стакан Ухалова и медленно выпил до дна.
– Хорошо-то как, господи, – пробормотал Ухалов и посмотрел на Касьянина повлажневшими глазами. – Жить-то как хорошо, а, Илюша? Ты со мной согласен?
– Мне тоже нравится, – кивнул Касьянин, который и к жизни, и к себе, и ко всему на свете относился не то чтобы сдержанно, а как-то осторожно.
– Жизнь надо ценить, – продолжал Ухалов. – Она ведь того… Одна.
– И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно, – Касьянин был серьезен и сосредоточен – он выбирал ломтик перца, который бы отвечал его представлениям о жизни в данный момент.
– Да, – согласился Ухалов. – Мучительно больно – это плохо. Этого надо избегать.
– Иногда и достается.
Такой разговор продолжался еще некоторое время, друзья прервались лишь на минуту, чтобы снова наполнить стаканы, произнести необязательные слова тоста, выпить и закусить. После этого Ухалов решил, что может приступить к делу.
– Я ведь, Илюша, того… Своего обещания не забыл, – с этими словами он вынул из внутреннего кармана пиджака черный револьвер с коротким стволом и массивным барабаном. – Несколько дней назад я тебя уже познакомил с этим гражданином, – он положил револьвер на стол. – Пора знакомство продолжить.
– А на фига он мне? – непочтительно спросил Касьянин.
– Собак пугать.
– Каких?
– Разных.
– Думаешь, испугаются? – усомнился Касьянин, беря револьвер со стола.
– Обязаны. Живые ведь твари… Всякая живая тварь боится громких звуков… Он очень громкий, Илья. Просто потрясающе громкий. В нем, знаешь, такая убедительная громкость.
– Надо же, – Касьянин рассматривал револьвер, вертя его в руках, примериваясь к нему, взвешивая на ладони. Ухалов наблюдал за ним и видел, понимал, старый плут, что револьвер
