Я всегда видел мулов именно такими, и для меня это были вполне обычные животные, ничем не выделяющиеся. Разве что всё равно поражающие своей выносливостью.
Родители мне показывали старые книжки с картинками, сохранившиеся ещё со времен Большого Мира, не тронутого Великой Катастрофой. Там были нарисованы коровы, африканские буйволы, бизоны. Странные животные, стоящие на четырех копытах вместо двух. Для меня это было очень непривычным.
А вот упряжка мулов, тянущая нашу повозку через пыльную степь, вполне привычная и обычная.
Я, конечно, и раньше видел мулов, но тут они были какими-то особенно огромными. И, как мне казалось, особо неспешными. Словно вся эта однообразная картина плоской, иссушенной солнцем степи и тёплый тягучий воздух замедляли в них все процессы, и они никуда не торопились.
Я ещё раз потянулся и поправил дробовик. Компактное оружие с затертыми до блеска деревянными деталями и старой маркировкой «ИЖ МР 133» не раз спасало мне жизнь. Впрочем, компактным его сделал ещё мой дед, спилив приклад и часть ствола почти под самое цевье. Таким образом, получился очень удобный дробовик, который был прост в обращении. Особенно в зданиях или замкнутых пространствах.
Для прицельной стрельбы на дальние дистанции он, конечно, не годился. Но для этого на караванах всегда стояло несколько пулеметов, и нанималась пара отличных стрелков с нарезными карабинами и винтовками. Моя же работа заключалась совершенно в другом. А на данный отрезок времени в том, что бы просто созерцать окружающий меня мир.
Но по условиям договора оружие должно было быть со мной всегда, даже если в нем нет явной необходимости. Впрочем, даже без договора, дробовик и так стал неотъемлемой частью меня самого. Всегда висящий вдоль тела на старом дедовом нейлоновом трехточечном ремне и готовый к использованию в любую секунду. Ничего не поделаешь, таким стал мир после Великой Катастрофы. Людей осталось мало, они стали добрее друг к другу, учтивее, внимательнее… Только при этом всегда держали палец поближе к спусковому крючку.
Местность вокруг отлично просматривалась, так что вряд ли кто-нибудь смог бы подойти к нам незамеченным. Единственное время, когда действительно стоило усилить бдительность – это ночное дежурство на импровизированном периметре. Когда повозки составлялись в круг прямо посреди степи, защищая уставших за день животных и людей от возможной пыльной бури или другой природной опасности. Главное в такой момент – не проморгать какого-нибудь ночного хищника, привлеченного запахом еды, светом фонарей и человеческими голосами.
Насколько я понял, больше всего стоило опасаться перерожденного корсака – степной лисы. Уж слишком страшные вещи про него рассказывали местные старожилы. Что ж, в каждом крае был свой легендарный зверь. Я как-то больше привык опасаться медведей. Но история учила нас, что надо относиться без страха, но с уважением к любому существу, которое встречаешь на своем пути.
Так
